После ужина часть туристов прошла в салон, где сегодня обещали какой-то музыкальный вечер. Таисия сначала не хотела идти, предпочитая провести вечер с книжкой, тем более что за экскурсию она действительно устала, но академик Лурье выразил желание послушать музыку, Иван Орлов потащился вслед за ним, и Таисия, кляня себя на чем свет стоит, тоже уселась на диване в салоне, чинно сложив руки на коленях.

Пианист играл неплохо, но это был не концерт, а именно музыкальное сопровождение, позволяющее вести неспешную беседу. Солировала в ней, разумеется, Анна Михайловна, как и накануне захватившая внимание слушателей очередным «ужастиком», как про себя охарактеризовала этот жанр Таисия. Отчего-то старушка любила «кладбищенские» истории, словно она не степенная дама на пороге восьмидесятилетия, а девчонка, забившаяся с подружками под одеяло в пионерском лагере, где в ночи травили всякие страшилки, от которых все вокруг клацали зубами.

– На английских кладбищах до сих пор можно увидеть над могилами железные клетки. Особенно в маленьких графствах, куда до сих пор не очень-то дошли блага цивилизации. Представляете, так любопытно. Стоит надгробный камень, а под ним металлическая сетка из толстых витых прутьев, таких, что не перекусишь. Как вы думаете, зачем их устанавливали?

– Так это просто, – вступила в разговор Нина. – Англичане ужасно суеверны, они полагали, что среди умерших много вампиров, зомби и прочей нечисти. И верили, что такие клетки защищают от того, что мертвец поднимется из земли и выйдет наружу.

– Ну что вы, деточка, – Анна Михайловна усмехнулась. – Даже в те далекие времена люди уже прекрасно осознавали, что бояться надо живых, а не мертвых. И защищаться от них же. И клетки эти устанавливали как защиту от воров.

– Тех, что раскапывали ценности? – вступила в разговор Таисия. – Вы вчера рассказывали историю, как ирландку похоронили заживо, а очнулась она именно тогда, когда мародеры раскопали ее могилу и пытались отрезать ей палец с дорогим кольцом. От них защищались? Но неужели людей хоронили с таким количеством ценных предметов, что подобный промысел был выгоден?

– Нет, конечно. Это только фараонов закапывали с золотыми украшениями и посудой. – Быстрова усмехнулась. – Эти металлические саркофаги имели своей целью совсем иную защиту. Охотились тогда вовсе не на ценности, а на свежие трупы, которые еще не успели разложиться. В покойниках нуждались медики. Медицина начала развиваться с огромной скоростью, появлялись прообразы анатомических театров, и медикам требовались свежие трупы, а спрос, как известно, рождает предложение. Предприимчивые дельцы, разумеется, только те, кто был не из брезгливых, раскапывали свежие могилы, а потом продавали трупы медикам. Их еще называли воскресителями. И люди побогаче, чтобы их умершие родные избежали такой участи, устанавливали над могилами металлические решетки. Эти конструкции еще называли мортсейфами. Те, кто победнее, просто устанавливали дежурство у свежей могилы, сменяя друг друга до тех пор, пока труп не разложится и тем самым перестанет представлять интерес. Ну а те, кто побогаче, избавляли себя от подобных ночных бдений. Мортсейфы представляли собой конструкцию из двух каменных плит, которые соединялись железными прутьями и болтами. Их запирали на несколько замков, а через пару лет снимали и продавали повторно. Окупали затраты, так сказать. Но часть их все-таки дошла до наших дней.

– Торговля органами, – задумчиво проговорила Нина. – Пусть в измененном виде, но она дошла и до наших дней.

– Зло не растворяется в пространстве, а пронзает время и расстояние, – сообщила Анна Михайловна чуть меланхолично. – Оно всегда рядом с нами.

– Какая чушь! – Академик Лурье взвился на своем стуле. – Это все неграмотные россказни далеких от медицины людей, которые в силу своей ограниченности тормозят прогресс и науку. Вот что означают все эти рассказы. Нет никакой торговли органами. По крайней мере, в цивилизованных странах, к коим я отношу и Россию. Все! Не о чем говорить.

Он быстрыми шагами покинул салон. Иван Орлов встал, снова сел, потом опять встал, видимо, не зная, идти за своим непонятно от чего взбесившимся патроном или остаться.

– Нервы, нервы, – задумчиво провозгласила Быстрова. – Мужчины славятся своими нервами, хотя считается, что это прерогатива женщин. Лиза, пойдем, детка. Кажется, мы сделали все, что могли. Пора ложиться спать. Вы знаете, я ужасно люблю тот момент, когда вечером можно отправляться в постель. Это означает, что прошел еще один день, в котором все прошло хорошо. Когда просыпаешься утром, то никогда не знаешь, что тебя ждет впереди. А вечером тебя ждет только сон, и в этом такое умиротворение.

Анна Михайловна в сопровождении своей верной компаньонки величаво выплыла из салона. Иван Орлов посмотрел ей вслед.

– «Тогда я сразу вспомню, что вечером опять лягу спать и, как полежу немножко, все опять станет хорошо»[1], – сказал он.

– Простите, что?

– Ваша старушка вольно или невольно процитировала героя Рэя Брэдбери. Его «Вино из одуванчиков». Он как раз говорил про то, что ужасно любит по вечерам ложиться спать.

Таисия закусила губу, «Вино из одуванчиков» она не читала. Она вообще не любила фантастику.

– Я помню, вы терпеть не можете фантастику. – Орлов улыбнулся, показывая чудеса осведомленности. Ну надо же, девять лет прошло, а он помнит литературные пристрастия какой-то там Таисии Ермолаевой. – А вообще все это подходит под определение «Шкандал, шкандал, шуматоха». Было такое в каком-то мультике. Ваша пожилая знакомая удивительным образом умеет портить людям настроение.

– Не знаю, мне она его не испортила, – Таисия независимо пожала плечами, – а если у вашего начальника тонкая душевная организация, то мы с Анной Михайловной тут ни при чем.

– В последнем я как раз не уверен, – пробормотал Иван чуть ли не себе под нос.

– Простите, что?

– Ничего, – проговорил он с некоторой досадой. – Ладно, пойду проверю, как там Леонид Петрович. У него не очень хорошо со здоровьем, так что все эти подначки совершенно не к месту.

О каких подначках он говорит? Впрочем, то, что академик разнервничался, Таисия видела невооруженным глазом.

– Ива-а-ан. – В салон заглянула целлулоидная красавица, подошла к Орлову, взяла его под руку, между делом окинув Таисию бесцеремонным, оценивающим и одновременно пренебрежительным взглядом. – А я вас везде ищу-у-у-у. Но сейчас-то вы можете угостить меня коктейлем? Мы же с вами договаривались.

Таисия смотрела во все глаза. Неужели эта пустая кукла может нравиться такому человеку, как Иван Орлов? У нее резко испортилось настроение. Даже слезы на глазах выступили. Она отвернулась, чтобы скрыть навалившееся разочарование.

– Простите, Муза, но у меня уже занят вечер, – услышала она насмешливый голос Ивана.

Муза? Это что, имя такое? Или Орлов называет красотку так в переносном смысле. Муза!!! Надо же!