Маленькая парковка перед полицейским участком на Парк-стрит заставлена черными «рейли», между ними и служебными велосипедами приходится протискиваться с особой осторожностью, чтобы не испачкать пальто. Единственное украшение краснокирпичного здания полиции – широкие металлические жалюзи на окнах снаружи. Интересно, их повесили во время бомбежек для светомаскировки или на случай штурма разъяренными гражданами?.. Я быстро взбегаю по истертым ступеням.

В холле сержант в галстуке, сползшем влево, перебирает бумаги и не собирается уделять мне ни секунды своего внимания, хотя стою прямо перед его столом. До этого нарочито громко процокала каблуками по полу, прямо как цирковая лошадь. Что ж.

– Я хотела бы видеть инспектора Митчелла.

– А у вас назначено? – Он не поднимает головы, но сама постановка вопроса радует – вероятно, инспектор все еще на рабочем месте.

– Да.

– И как вас зовут, дамочка?

– Дамочку зовут леди Агата Харвуд. Рекомендую встать и поправить галстук, пока вас отсюда не вышвырнули.

Наконец поднимает глаза. Сперва цепляется взглядом за часы, потом за мех, а потом сглатывает. Уверена, выражение осуждения на моем лице легко может дать фору таковому же на лице леди Луизы. Она бы мной гордилась. Может быть. Вряд ли на самом деле.

– Вы еще здесь, сержант?

Сержант вскакивает, опрокидывает стул, поднимает стул и бежит куда-то направо, по узкому коридору. Я чуть наклоняюсь вперед – коридор заканчивается стеной с черными стальными засовами. Пока сержант упражняется в беге и, надеюсь, поправляет галстук, я осматриваюсь. Вид упаднический… У стены четыре стула для посетителей – ужасного вида, думаю, даже старьевщик отказался бы положить их на свою тележку. Стол сержанта, кстати, не уступает им в великолепии, поэтому в целом все выглядит гармонично. Пахнет почему-то бензином. Раздаются шаги, я снова натягиваю на лицо гримасу леди Луизы.

Инспектор Митчелл лично. И явно мной недоволен. Позади него маячит сержант, галстук теперь лихо свернут на правую сторону.

– Прошу вас пройти за мной, леди Харвуд.

Кабинет инспектора приятнее обшарпанного холла: маленький – не больше нашей кладовки для тканей, зато впечатляющий своей аккуратностью. Возможно, я бы согласилась выпить здесь чаю, но – смотрю на осуждающе вжатые уголки губ инспектора Митчелла – мне его вряд ли предложат. Инспектор садится за стол и рукой указывает на стул. Присаживаюсь на самый краешек и начинаю эпопею со снятием перчаток: почему-то это всегда и на всех производит впечатление, особенно если снимать их как бы задумчиво, медленно стягивая с каждого пальца по очереди.

– Леди Харвуд, я бы попросил вас впредь перестать вести себя в нашем полицейском участке как вздорная наследница несметных богатств.

Я приподнимаю бровь.

– Звучит грубо.

– Вот бедному Перкинсу тоже так показалось. Если он начнет заикаться, виноваты будете вы.

– Он назвал меня дамочкой. – Странным образом мои слова звучат как оправдание. А еще я испытываю острый укол стыда. Нет, все же инспектор Митчелл по праву занимает свою должность. Я еще никого не убила, а мне уже стыдно.

– Я проведу разъяснительную работу с сотрудниками.

За спиной инспектора стоит картотека и висит книжная полочка. Помимо беллетристики на ней живет фотография весьма эффектной женщины в легкой летящей юбке. В ее руках изящный кружевной зонтик. Вероятно, фото сделано у моря, выглядит освежающе.

– Я хотела бы видеть Доггера… мистера Доггера, – быстро поправляюсь, но промашка очевидна – у инспектора Митчелла едва заметно дергается угол рта.

– Боюсь, не могу удовлетворить вашу просьбу. Мистер Доггер пробудет здесь пару дней, а затем, возможно, будет переведен в другое место. Какое именно, говорить не имею права.

Пара дней. Другое место. Из слов строится стена, которая вот-вот обрушится.

– Тогда я хочу знать, по какой причине мистер Доггер арестован.

– Мистер Доггер не арестован, а задержан по делу Хильды МакКинли.

Задержан. Против Доггера весомое предположение, но не бесспорные факты. Постой еще чуть-чуть, стена.

– То есть против него есть улики?

– Я не могу вам открывать детали дела, тем более обсуждать улики. Кем вам приходится мистер Доггер?

– Никем.

Снова это дерганье. Он что, считает, у нас с Доггером роман?

– И поэтому вы примчались сюда в таком виде и угрожаете моим сотрудникам?

Что не так с моим видом? А. Имеется в виду парадное пальто. Сочту за комплимент в таком случае.

– Именно. Я очень импульсивна.

– Не сказал бы.

– Мистер Доггер друг моего покойного отца. Мне он никто. Такого уточнения для вас достаточно?

– Кроме вашего отца он знаком с кем-то в деревне?

Инспектор Митчелл раскрывает записную книжку и берет карандаш с подставки. Мне это совершенно точно не нравится.

– С чего вы решили, что я буду отвечать на ваши вопросы, если вы отказываетесь отвечать на мои?

– Мисс…

– Леди.

– Простите. Леди Харвуд, разрешите я скажу откровенно?

– Почту за счастье.

– Вы просто невыносимы. Может, мистер Доггер и правда убил гадалку, чтобы от вас отдохнуть?

Чуть приподнимаю бровь и тут же смеюсь. Какая неожиданно едкая правда жизни. Мне самой странно слышать свой смех, он так редко появлялся в последние годы. Инспектор откидывается на спинку кресла, его плечи чуть опускаются. Спящий тигр остается тигром, но хотя бы без невыносимого напряжения перед броском.

– Проще было бы убить меня, вы не находите?

– Туше. – Он швыряет карандаш на стол и криво улыбается. – Думаю, чтобы что-то получить, вам стоит применить несколько иной подход.

– На что вы намекаете? – Я быстро смотрю на фотографию женщины над его головой. Она же не может быть дочерью. Ей около тридцати.

– На вежливость, леди Харвуд.

Боже мой, а я-то подумала… Какая неловкость. Что он сказал? Другой подход. Применить. Другой подход. Возможно. Почему нет?..

– В таком случае, не буду вас больше утомлять. – Как будто расписываюсь в собственной неспособности к вежливости, ну и ладно. – Не могли бы вы передать мистеру Доггеру от меня… – Я пытаюсь подыскать нужное слово. Презент? Передачка? – Это.

Я достаю бумажный пакет с «бычьим глазом» и четыре пачки сигарет. Уголок губ инспектора снова дергается. Да пусть думает что хочет, в самом деле. Пусть хотя бы в воображении инспектора Митчелла у меня будет страстный роман.

Смотрю на наручные часы – 6.47. Миссис Тернер, скорее всего, уже дома, в Харвуде. Прекрасно.

* * *

Снова вспоминается Байрон. Надо что-то делать, если полиция не хочет делиться информацией… «Хочет» неуместное слово… Полиция не должна делиться