– Когда кончится, подожди нас у входа.

Пока я пересаживался, на ринг поднялся Крошка Купер. Это был краснощекий светловолосый крепыш в лиловых трусах, зубастый и не в меру упитанный. В противоположном углу, нырнув под канаты, появился Айк Буш, он же Эл Кеннеди. Айк смотрелся лучше своего соперника: стройный, подтянутый, проворный, вот только лицо бледное, встревоженное.

Они сошлись в центре, обменялись, как полагается, приветствиями, опять разошлись по углам, сняли халаты, грянул гонг – и бой начался.

Купер двигался тяжело и, хотя владел мощным ударом снизу, попадал редко. В Буше же сразу чувствовался класс: прыгучий, отменная реакция, отлично работает правой. Если бы проворный Буш хоть немного постарался, Купера бы унесли с ринга прямо на кладбище. Но в том-то и беда, что Буш не старался, он совершенно не стремился к победе; наоборот, делал все возможное, чтобы проиграть.

Купер неуклюже расхаживал по рингу и со страшной силой лупил по всему, что попадалось под руку, – от свисавших с потолка ламп до боковых стоек. Его тактика была предельно проста: не щадить никого и ничего. Буш плясал вокруг него, то приближаясь, то отскакивая; все его удары приходились в цель, вот только настоящих ударов не было.

Еще не кончился первый раунд, а зал недовольно загудел. Второй раунд оказался ничем не лучше. Мне стало не по себе. Похоже, Буш не сделал выводов из нашей короткой беседы. Краем глаза я следил за Диной Брэнд: она была в исступлении и, как могла, пыталась привлечь к себе мое внимание, но я сделал вид, что ничего не вижу и не слышу.

В третьем раунде любовный танец на ринге проходил под аккомпанемент громких выкриков из зала: «Долой обоих!», «Вы еще поцелуйтесь!», «Драться будете?». Улучив момент, когда пляшущие по рингу боксеры оказались в ближайшем от меня углу, а негодующий крик болельщиков на мгновение смолк, я сложил руки рупором и крикнул:

– Привет из Филадельфии, Эл!

В этот момент Буш стоял ко мне спиной. Он поменялся с Купером местами, толкнул его на канаты и поглядел в мою сторону.

И тут откуда-то сзади, совсем из другого конца зала, кто-то выкрикнул:

– Привет из Филадельфии, Эл!

Максвейн, не иначе.

Какой-то пьяница слева от меня прокричал то же самое, его испитое лицо расплылось в широкой улыбке – шутка про Филадельфию, как видно, пришлась ему по вкусу. Подхватили ее и другие – в основном чтобы позлить Буша.

Видно было, как лихорадочно забегали под черной полоской прямых бровей его маленькие глазки.

В этот момент мощный удар Купера пришелся ему прямо в челюсть.

Айк Буш рухнул к ногам судьи.

Судья за две секунды успел досчитать до пяти, но тут грянул гонг.

Я посмотрел на Дину Брэнд и засмеялся. А что мне еще оставалось? Она тоже взглянула на меня, но не засмеялась. В эту минуту она была похожа на чахоточного Дэна Рольфа, только гораздо злее.

Секунданты оттащили Буша в угол и стали его растирать – без особого, впрочем, усердия. Он открыл глаза и опустил голову. Грянул гонг.

Подтянув трусы, Крошка Купер поплелся на середину ринга. Буш подпустил его поближе, а затем рванулся навстречу.

Левая перчатка Буша скользнула куда-то вниз, на мгновение исчезла, и Купер вдруг сказал «ух» и, скрючившись, подался назад – удар пришелся прямо ему в живот.

Ударом правой в челюсть Буш заставил его распрямиться, а затем его левая перчатка опять скользнула вниз. Купер снова сказал «ух» и еле устоял на ногах.

Буш еще пару раз стукнул его по голове, поднял правую перчатку, обводящим ударом левой заставил его раскрыться и, выбросив правую руку, нанес ему сокрушительный удар в челюсть.

Звук удара разнесся по всему залу.

Купер рухнул, дернулся и замер. До десяти судья ухитрился считать целых полминуты. Впрочем, он мог бы считать и полчаса. Крошка Купер был в нокауте.

Досчитав наконец до десяти, судья нехотя поднял руку Буша. Вид у обоих был невеселый.

Вдруг что-то сверкнуло в воздухе. Сверху, над головой зрителей, просвистела пущенная с одного из балкончиков какая-то серебряная стрелка.

Раздался женский крик.

Стрелка спикировала на ринг, издав глухой и в то же время какой-то резкий звук.

Айк Буш опустил поднятую судьей руку и ничком повалился на Крошку Купера. Из шеи у него торчала черная рукоятка ножа.

10

Срочно требуются преступники обоего пола

Выйдя через полчаса из зала, я увидел Дину Брэнд: она сидела за рулем маленького голубого «мармона» и беседовала со стоявшим возле машины Максом Тейлером.

Квадратная челюсть Дины выдавалась вперед, а углы большого красного рта опустились и заострились.

У Сиплого вид был не лучше. Его смазливое личико пожелтело и застыло, а губы были тоньше бумаги.

Семейная сцена, одно слово! Я бы не стал им мешать, если бы Дина сама не увидела меня.

– Господи, сколько же можно ждать! – воскликнула она.

Я подошел к машине. Взгляд, которым окинул меня Тейлер, не сулил ничего хорошего.

– Вчера я советовал тебе возвращаться во Фриско, – проговорил он шепотом, от которого стыла в жилах кровь, – а сегодня приказываю.

– Спасибо за заботу, – сказал я, садясь в машину рядом с Диной.

– Ты подводишь меня уже не в первый раз, – сказал ей Сиплый, когда она стала заводить мотор. – Но в последний.

Машина тронулась, Дина повернула голову и пропела:

– Катись, любимый, к дьяволу!

Вскоре мы въехали в город.

– Буш мертв? – спросила она, сворачивая на Бродвей.

– Мертвее не бывает. Когда его перевернули на спину, оказалось, что острие ножа торчит спереди.

– Сам виноват: не надо было их надувать. Давай где-нибудь перекусим. Я выиграла больше тысячи, и, если победа Буша моего дружка не устраивает, тем хуже для него. А ты в выигрыше?

– Я не играл. Макс, стало быть, недоволен?

– Не играл?! – удивилась она. – Каким же надо быть дураком, чтобы заранее знать результат и не играть! Первый раз такое слышу!

– Я не знал наверняка, что бой заделан. Значит, Макс не в духе?

– Не то слово. Он проиграл кучу денег. А теперь злится, что я в последний момент передумала и поставила на победителя. – Она резко затормозила перед китайским ресторанчиком. – Плевать я хотела на этого коротышку! А еще игрок называется!

От слез у нее заблестели глаза. Когда мы выходили из машины, она достала носовой платок и приложила к лицу.

– Господи! Как есть хочется! – воскликнула она и потащила меня в ресторан. – Ты меня угостишь чоуменем? Целую тонну