Я ведь не раз бывал в таких квартирах с погребами, обычно расположенными под кухней или коридором! Не сомневаясь ни секунды в успехе операции, я дернул крышку погреба на себя. Вместо ожидаемого запаха плесени и мышиного помета из черной дыры дохнуло сандалом и первосортным табаком.

Оказавшись внизу и включив свет, я понял, что нахожусь в комнате, предназначенной, скорее, для отдыха и размышлений, а не для меркантильных заготовок на зиму. Стены и потолок были оббиты синей тканью, и в тон им — изъеденный молью абажур. Из мебели — кресло, комод с зеркалом и маленький столик. Все из ореха, старое, но еще крепкое. На столе — курильница для благовоний и пепельница из слоновой кости. «Подходящее место для дедушкиной коллекции», — сказал я себе. Моя догадка немедленно подтвердилась, когда начал выдвигать ящики комода. Каждый из них, обтянутый синим бархатом, представлял часть уникальной коллекции. Ее уникальность была очевидна. Мундштуки и трубки представляли художественную ценность, потому что являлись произведениями искусства. Но я искал один-единственный мундштук, из слоновой кости, с изображением индианки, который больше других запомнился Лизе Широковой. Я обнаружил его в предпоследнем ящике комода. Инженер был не далек от истины, утверждая, что мундштуку двести лет и что он был привезен из Индии (или, как любили тогда говорить, из Ост-Индии) каким-нибудь английским офицером. Я подержал его немного в руках и положил на место.

Уходить из потайной комнаты не хотелось, и я решил сосчитать экспонаты, но не успел дойти и до половины, как над моей головой заскрипели половицы и на кухне вспыхнул свет. Я подождал, не спустится ли хозяйка, но она явно хотела видеть меня наверху.

Когда я закрывал ящики, то обнаружил на стене, рядом с зеркалом, связку ключей. Маленьких резных ключей, каких уже давно не производят. Ключей от ящиков комода.

— Нашел то, что искал? — ухмыльнулась Рисочка.

Она сидела на табурете и держала руки в карманах халата. Я предположил, что карманы ее халата могут представлять для меня опасность, если это не профессиональная привычка.

— Ты забыла рассказать о дедушкиной коллекции, — в свою очередь ухмыльнулся я.

— И ты решил восполнить пробел?

— Страсть как люблю красивые вещи! Прости, не смог удержаться! Там есть одна вещица, которую очень ценил инженер Широков. Может, проведем ночь откровений?

— Почему бы нет?

Ее манеры по-прежнему оставались мягкими и разнеженными. Рисочка напоминала флегматичную кошку, которой все равно, будут ее гладить по шерстке или дергать за хвост.

— Закрой за собой дверку и пойдем в постель, — сказала она таким тоном, словно ничего не случилось.

Мы больше не изображали пылких любовников. Но и не испытывали друг к другу неприязни.

— Коллекцию мне подбросили через два дня после гибели инженера, — начала она. — Убийца решил сделать меня своей сообщницей.

— А ты не заявила в милицию, потому что…

— Потому что справедливость восторжествовала. Эту коллекцию начал собирать еще дед моего деда. Некоторым экспонатам более двухсот лет. После революции, разорившей моих предков, чудом сохранившаяся коллекция стала настоящим утешением, последней семейной реликвией. Сохранить ее для потомков мой дед считал своим долгом. Представь себе, каким горем для него и для всей семьи стала пропажа коллекции в сорок четвертом году. Ее выкрали из этой самой комнаты. Тогда обчистили не только деда, но и всех жильцов. Да только, что у них было брать? Он, конечно, заявил в милицию и даже не побоялся раскрыть свое дворянское происхождение. Но что толку? Когда я поступила в юридический институт, дед взял с меня клятву, что я буду искать его коллекцию. Я поклялась, но в душе посмеялась. Прошло тридцать пять лет, а в чудеса я давно уже не верила. И зря. Примерно через пять лет после смерти дедушки, коллекция неожиданно всплыла. Широков сам рассказал о ней, когда мы были на даче у Макса. Он хвастался моим семейным достоянием, взахлеб описывая некоторые экспонаты, которые я видела лишь на фотографиях, сделанных еще в Киеве. Эти фотографии дед завещал мне вместо коллекции. Я сдерживалась, как могла, чтобы не выдать своей боли и отчаяния, но кое-кто все понял. Я только спросила Николая, когда он приобрел коллекцию. В общем, мне было наплевать, заплатил он за нее гроши или отдал целое состояние, купил у вора или у третьего, у пятого, десятого лица! Я знала лишь одно: коллекция должна вернуться ко мне, к потомку старинного дворянского рода.

Лариса Витальевна сделала паузу, посмотрев в окно. Там занимался рассвет и щебетали утренние птахи. Я решил пока не задавать вопросов и потому молчал.

— Думаешь, я вошла с кем-то в сговор? Или, может быть, считаешь меня убийцей? Мои действия были самыми невинными. Я покопалась в наших архивах и сняла копию с заявления деда, с подробным описанием экспонатов коллекции. Я рассчитывала показать ее и фотографии Широкову, чтобы начать переговоры о выкупе, потому что решить мой вопрос через суд было практически невозможно. Но как раз в это время у них с Максом начались ссоры из-за детей. Я подумала, что момент неподходящий. Я, как подруга Макса, вряд ли могла рассчитывать на благосклонность инженера. Пришлось набраться терпения.

Она снова замолчала, и тут я вмешался:

— Но первого мая восемьдесят восьмого года, в гостях у Широкова, ты сказала, что это вовсе не та коллекция, которую украли у твоего деда.

— Я вижу, ты неплохо поработал, — похвалила меня Лариса Витальевна. — Лизочка не ошиблась в выборе сыщика. Но пойми меня правильно, Женечка, их отношения только-только наладились. Что мне оставалось делать? Сразу же нанести удар? Ведь я знала, как Николай дорожит коллекцией. Я даже подозревала, что он никогда не расстанется с нею добровольно. Поэтому так важно было сблизиться…

— А на другой день его убили…

— Я рвала на себе волосы, когда узнала об этом!

— О том, что коллекция снова украдена?

— Не иронизируй, пожалуйста!

— Надо полагать, что через два дня ты не только успокоилась, но и почувствовала себя счастливой? Поделись воспоминаниями. Что ты испытала, когда обнаружила коллекцию в своем доме? В доме деда, из которого ее унесли сорок четыре года назад?

— Конечно, в первую очередь я задумалась над тем, кто это мог сделать? А главное, зачем? И не нагрянут ли ко мне утром гости с ордером на обыск? У меня тогда был небольшой садовый участок в районе Березовского тракта. Той же ночью я отвезла коллекцию туда и закопала в саду. Когда на следующее