— Имя личности ты, конечно, не назовешь?

— Не наглей, Женечка! Ты и так уже знаешь слишком много, чтобы жить. И другая на моем месте, пристрелила бы тебя, не задумываясь, еще там, внизу.

— Ты бы тогда нарушила цветовую гамму твоей синей комнаты, — издевался я, — а трупный запах заглушил бы аромат сандала и табака!

— А не пошел бы ты к чертям собачьим!..

7

Она выставила меня из дому в шестом часу утра. Город начинал просыпаться, транспорт еще не ходил.

Я брел по каким-то пустынным улочкам, плохо ориентируясь в незнакомом месте, пока не вышел к трамвайным путям.

Бессонная ночь сильно сказывалась на состоянии духа. Кондуктор, увидев мою удрученность, махнул рукой и не взял денег.

Я проспал весь день, но и к вечеру в голове не прояснилось. Почему Рисочка так легко отпустила меня? Она прекрасно понимает, что я обо всем доложу Лизе. Ее это устраивает? Почему она не заперла ящики комодов и не спрятала ключи? Думала, не доберусь до коллекции? Или, наоборот, хотела, чтобы я до нее добрался?

«…Вами изначально управляют. Вас впутали в очень грязную историю! И вы наделаете много бед!» — постоянно слышал я голос странной девушки, возникшей из небытия и в небытие ушедшей.

У меня не было сомнений в отношении личности, которую Лариса Витальевна подозревала в убийстве. Что хотите делайте со мной, но представить Шурку в образе убийцы я не мог. А главное, что за резон ей был убивать любовника? Может быть, Рисочка хочет натравить Лизу на ее заместителя? И что дальше? Она-то какое отношение к ним имеет? Лариса Витальевна работает в фирме «Фаэтон». А что возле этой фирмы делала Шурка?

«Вас впутали в очень грязную историю!..»

Мое положение было не завидным. Связанный с Александрой обещанием не выдавать ее начальнице, я не мог предоставить Лизе полную информацию. Поэтому честнее было бы отказаться от дальнейшего расследования и от денег. Так я и решил поступить.

Мы встретились с Лизой Кляйн в четверг вечером в кафе «У Рустома». При первом нашем свидании меня все раздражало в этой женщине, а ее глаза казались щупальцами. Теперь все выглядело иначе. Мы не стали ни любовниками, ни друзьями, но хорошими знакомыми нас можно было смело назвать. Вот только взгляд ее меня по-прежнему пугал. Неспокойный, в чем-то уличающий.

Я начал с того, что отказался от ужина, заказав лишь кофе и мороженое, за которые способен был заплатить.

— Невиданные перемены! — посмеялась надо мной Лиза, но вскоре ей стало не до смеха, когда я сообщил, что отказываюсь от дальнейшего расследования, потому что в деле возникли обстоятельства, которые задевают меня лично.

— Что это за чертовы обстоятельства?! — возмутилась она. — Ничего не хочу знать! Тебя подкупили! Я так и думала! Этот старый козел способен на все!

Подозрение в подкупе меня несколько покоробило. Так часто бывает, когда хочешь выглядеть честным, тебя принимают за отъявленного мерзавца.

— Думай, что хочешь, но Ведомский здесь ни при чем. Вчера ночью я собственными глазами видел коллекцию твоего отца…

Она мне поверила только после того, как я описал ей парочку экспонатов. А когда назвал имя Рисочки, неожиданно подозвала официантку и заказала бутылку водки.

— Больше ничего не требуется, вообще ничего не требуется, — шептала она, опорожняя одну рюмку за другой. — И так все ясно.

— Что тебе ясно?

— Это Макс. Его рук дело.

— Опять Макс! — ударил я кулаком по столу. — Что ты вбила себе в голову? Зачем ему убивать твоего отца?

— Чтобы вернуть этой стерве коллекцию! Они могли ее заполучить только через его труп! А Макс ради этой стервы готов был на все! Это он! Это мог быть только он!

— Хватит пить и выслушай меня! — Я предпринимал отчаянные попытки переубедить Лизу. — Коллекция украдена для отвода глаз. Мотив убийства был иной. В противном случае Рисочка бы меня близко не подпустила к коллекции. А может быть… Может быть, кому-то выгодно, чтобы ты заподозрила Ведомского? Вспомни, что он сам тебе сказал на даче?

— Кому выгодно, Женя? Что ты плетешь? Просто Рисочка — наглая тварь, не боится ничего и никого. Но это она зря! Ох, зря! Я оставлю от этих сук мокрое место!..

На нас начали оглядываться, и я предложил покинуть заведение. Лизу шатало, пришлось взять ее под руку и самому сесть за руль. На свежем воздухе Кляйн еще больше захмелела и всю дорогу несла полную околесицу. Я довел ее до квартиры, но она никак не могла справиться с новыми замками. Наконец я забрал у нее ключи и отпер дверь.

— Женя, Женя, за что они так с ним? — причитала пьяная женщина, усевшись на пуф в прихожей и уронив голову на грудь. — Зачем она подкинула эту трубку с черепом? Хотела запугать?

— Это не она!

— И ты ей веришь?

Да, я почему-то верил. Лариса Витальевна предложила вернуть Лизе экземпляры, собранные ее отцом. «Эти безвкусные, ширпотребные трубки и мундштуки застойного периода, которыми Николай решил дополнить коллекцию деда! Они валяются у меня на дне сундука. Можешь отнести их Лизочке!» И тогда я спросил, не она ли в воскресенье завезла ей трубку с черепом? Удивление Рисочки было неподдельным. Мне даже показалось, что своим сообщением я напугал бесстрашную милиционершу.

Постепенно хмель выветривался, и Лиза приходила в себя. Тогда я решил проститься. Это действительно была наша последняя встреча, и больше мы никогда не виделись.

— Ты еще услышишь обо мне! — пообещала она. — И не пожалеешь, что связался со мной. Мы, Широковы, умеем ценить настоящих друзей!

Выйдя от нее, я почувствовал себя свободным человеком. Пускай без денег, но зато с моих плеч свалился тяжкий груз. Каким я был наивным в ту минуту!

Несколько дней я провел «взаперти» на «мансарде» с книгой и плеером. Читал мистику и слушал заунывную средневековую музыку. Моя терпеливая сестра никак не реагировала на мой затянувшийся визит. И, что очень важно, не задавала вопросов и не просила денег за постой. Я уже серьезно подумывал о том, чтобы на следующей неделе сняться с места и погостить немного у кузена в одном из городов-спутников Екатеринбурга, но как-то