Эксперты об этом позаботятся, будь спокоен. Если же ты стрелял не из служебного пистолета, я все равно рано или поздно тебя уличу. Ладно, не мне тебе рассказывать, есть шанс выкрутиться или нет. Без меня знаешь. Нунен шьет дело об убийстве Сиплому Тейлеру. Засадить его за решетку он не сможет – улик нет, а вот задержать – пожалуйста, и, если Тейлер будет убит полицией во время ареста, Нунену это сойдет с рук. Это ему и нужно – убрать Сиплого. Вчера полиция окружила притон на Кинг-стрит, и Тейлеру пришлось всю ночь отстреливаться. Они и сейчас его ловят – если еще не поймали. Если полиция его выследит, ему не жить. Может, считаешь, что у тебя есть шанс улизнуть, и хочешь, чтобы из-за тебя убили другого человека? Дело твое. Но поскольку ты сам знаешь, что шансов нет, а когда найдется пистолет, тебе точно крышка, дай, черт возьми, шанс Тейлеру, сними с него подозрение.
– Я не хотел… – произнес Олбери голосом глубокого старика. Он поднял голову, увидел Дриттона, повторил: – Я не хотел… – И замолк.
– Где пистолет? – спросил я.
– В ящике Харпера, – ответил молодой человек.
Я бросил злобный взгляд на старшего кассира и рявкнул:
– Принесите!
Он вылетел из комнаты как ошпаренный.
– Не хотел я его убивать, – промямлил юноша. – Правда.
Я понимающе кивнул, изобразив на лице глубокое сочувствие.
– Я его действительно убивать не хотел, – повторил он, – хотя пистолет с собой прихватил. Вы правы, тогда я был по уши влюблен в Дину и страдал ужасно. Бывали дни более или менее сносные, но иногда совсем невмоготу становилось. В тот день, когда Уилсон пришел к ней с чеком, я был в очень плохом состоянии. Мучила мысль, что я лишился ее оттого, что у меня не осталось денег, а Уилсон принес ей целых пять тысяч. Этот проклятый чек всему виной. Поймите, я ведь знал, что она… с Тейлером. Если бы я услышал, что она и с Уилсоном спуталась, но чека не видел, я бы ничего не сделал. Уверяю вас. Самое невыносимое было видеть этот чек и сознавать, что я потерял Дину из-за отсутствия денег.
В тот вечер я следил за ее домом и видел, как он вошел. Я за себя боялся: мне было плохо и в кармане лежал пистолет. Если честно, не хотелось ничего предпринимать. Я трусил. Только и думал о чеке и о том, почему я ее лишился. Я знал, что жена Уилсона ревнива. Про это все знали. Я подумал: а что, если позвонить ей и все рассказать?.. Впрочем, не могу точно сказать, о чем я тогда думал. Я зашел в магазин на углу и позвонил миссис Уилсон. А потом Тейлеру. Я хотел, чтобы оба приехали. Знай я кого-нибудь еще, кто имеет отношение к Дине или к Уилсону, я бы и им позвонил.
Затем я вернулся и опять стал следить за домом Дины. Сначала приехала миссис Уилсон, затем Тейлер, оба стали ждать. А я обрадовался: теперь не так за себя боялся. Через некоторое время из дома вышел Уилсон и пошел по улице. Я взглянул на машину миссис Уилсон и на подворотню, куда, я сам видел, скрылся Тейлер. Ни он, ни она даже не шелохнулись, а Уилсон уходил все дальше и дальше. И тут я вдруг понял, зачем их вызвал. Я надеялся переложить на них то, что боялся сделать сам. Но они бездействовали, а он уходил. Если бы кто-то из них догнал его и сказал что-нибудь или хотя бы пошел следом, я бы ни за что не решился.
Но они, повторяю, бездействовали. Хорошо помню, как я вынул пистолет из кармана. Перед глазами все затуманилось, как будто я заплакал. Может, так оно и было. Как стрелял, то есть как целился и нажимал на курок, я не помню. Помню только, что из пистолета, который я держал в руке, грянули выстрелы. Что было с Уилсоном, не знаю; то ли он упал до того, как я повернулся и побежал по переулку, то ли после. Вернувшись домой, я почистил и перезарядил пистолет, а наутро подложил его кассиру Харперу.
По дороге в муниципалитет, куда я решил доставить юного Олбери вместе с его пистолетом, я извинился перед ним за свои простецкие замашки в начале допроса.
– Мне надо было обязательно вывести тебя на чистую воду, – объяснил я ему. – Когда ты рассказывал про Дину, я сразу понял, актер ты отличный и голыми руками тебя не возьмешь.
Он вздрогнул и медленно проговорил:
– Я и не думал притворяться. Когда осознал, что меня могут вздернуть, то как-то… как-то охладел к ней. Я не мог… Я и сейчас не могу… уяснить себе, почему это сделал. Вы понимаете, что я хочу сказать? Ведь какая-то дешевка получилась… Все дешевка, с самого начала…
Мне ничего не оставалось, как с глубокомысленным видом заметить:
– Бывает.
В кабинете шефа мы встретили краснолицего полицейского Бидла, который накануне участвовал в налете на притон. Он с любопытством вытаращил на меня серые глаза, но вопросов про Кинг-стрит задавать не стал.
Бидл вызвал прокурора, молодого человека по имени Дарт, и только Олбери начал рассказывать все с самого начала Бидлу, Дарту и стенографистке, как в кабинет ввалился Нунен. Вид у него был такой, словно он едва продрал глаза.
– Ужасно рад тебя видеть, – сказал он, одной лапой хлопая меня по спине, а другой тиская мою руку. – Да, вчера ты чудом уцелел. Пока мы не вышибли дверь и не обнаружили, что притон пуст, я был уверен на все сто, что тебя порешили. Расскажи, как этим сукиным детям удалось уйти?
– Очень просто. Твои люди, несколько человек, вывели их через заднюю дверь, провели через дом и увезли в полицейской машине. Меня они забрали с собой, поэтому я и не смог тебя предупредить.
– Мои люди? – переспросил он, нисколько не удивившись. – Ну и ну! И как же они выглядели?
Я их описал.
– Шор и Риордан, – сказал Нунен. – Что ж, с этих станется. А это кто такой? – И он повел бычьей шеей в сторону Олбери.
Я вкратце рассказал ему всю историю, пока молодой человек диктовал свои показания.
– С Сиплым, выходит, я погорячился, – хмыкнул шеф. – Надо будет его поймать и извиниться. Так этого парня ты расколол? Отлично. Поздравляю и благодарю. – И он опять пожал мне руку. – Уезжаешь?
– Пока нет.
– Вот и отлично.
Я пообедал (а заодно и позавтракал), затем пошел постричься и побриться, дал в
