— А знаете, что. — Глухо прошептала Одри. — Я принимаю ваше предложение. Сегодня у меня правда трудности, так что… черт с ним. Ну что, куда поедем, Нэд? — Она подняла глаза. Взгляд казался печальным и пустым. От осознания собственного положения было так плохо, что внезапно… стало все равно. Настолько плохо, что терять больше нечего. По крайней мере, он правда купит глинтвейн, и, может даже, апельсиновый пудинг.

Ротман медленно поднял брови, явно не ожидая услышать такой ответ. Молодой человек готовился к спору, готовился убеждать, как вредно спать на диване, и что не стоит встречать праздник в одиночестве, но… но. Он медленно выдохнул, губы растянулись в странной, потерянной, безумной улыбке.

— Ну что, тогда, куда хочешь поехать? Где… хочешь провести праздник? Есть желание пойти на прогулку? Или, может, я обзвоню рестораны, узнаю, есть ли где-нибудь свободный столик?

— На ваше усмотрение. — Она отстраненно опустила голову.

— Нет, чего ты сегодня хочешь? — Нэд напрягся. — Я рад, что ты согласилась, и хочу, чтоб этот праздник запомнился. Обычно ты ходишь на площадь, к елке, смотреть фейерверки? Чем ты обычно занимаешься на Рождество?

— Если честно, я сижу дома. — Казалось, с каждым сказанным словом Одри становилась все потеряннее и печальнее. — Пью глинтвейн, и смотрю фильмы. Тематические. Ем апельсиновый пудинг, даже индейку не запекаю. Как-то лень, и сил нет. — На глаза сами собой наворачивались слезы. Мокли ресницы, но Элс тут же их смаргивала. В горле вставал ком.

— А хочешь, я запеку? — Мужчина поднял брови. — Знаешь… что. Поехали домой.

* * *

Откуда-то звучала рождественская музыка. Наверно, отовсюду, просто здесь Одри слышала её отголоски. Тихие, мелодичные, которые должны были вызывать улыбку и радость снегопада. «Я что, только что согласилась?» — в ужасе спрашивала она сама у себя, глядя под ноги. Судя по всему — да, согласилась.

Идти следом за Нэдом было как-то странно. Терзало то ли чувство дежа вю, то ли то ли остатки внутреннего протеста, то ли печаль. Ей настолько некуда деться, что она идет с ним. Опускает голову, пытается уловить мотив милой песни. А он… молчит, и как-то странно смотрит. С радостью, предвкушением… волнением? Пусть смотрит, как хочет. В конце концов, глинтвейн обещал.

Впереди, сквозь стекло входной двери мерцали огни подступающего праздника. Люди с улиц скрылись, все ринулись запекать индейки, готовить сладости, встречать гостей, родственников, друзей. Ветер гонял по льду из замершей талой жижи белые снежинки. Мороз после того ливня не спадал.

— По-моему у меня даже была дома индейка. — Ротман широко улыбнулся. — Я хорошо готовлю, тебе понравится. Хочешь чего-нибудь выпить? Пока мы в городе, можем заехать, купить что-нибудь на твое усмотрение. У меня дома есть несколько бутылок коллекционного вина, шестьдесят седьмого и семьдесят третьего года. Есть шампанское… фрукты. Могу сделать сок. Есть какие-нибудь особенные пожелания?

— Глинтвейн. — Пробубнила Одри. — И пудинг. Апельсиновый.

— Конечно, я помню, все будет. — Улыбка становилась все шире. — Что-то еще?

— Нет… нет, наверно нет.

Куртку слегка продувал ветер, трепал выбившиеся из-под платка светлые волосы. Мужчина открыл перед секретаршей дверь машины, аккуратно помог сесть, затем медленно обошел авто и сел на водительское сидение. Неловко покосился на свою пассажирку, которая словно немного сжалась, после чего робко поднял глаза на покачивающуюся на зеркале зеленую елочку.

Надеялся, что она заметит. Когда-то на заре их знакомства Элс спрашивала про елочки. Говорила, что те приятно пахнут. Теперь хотелось, чтобы в салоне ей понравилось. Чтобы было так комфортно и уютно, что не хотелось вылезать, чтоб хотелось возвращаться сюда снова и снова. Молодой человек тут же включил кондиционер, и какую-то тихую, нейтральную музыку.

— Я живу в центре. — Тихо продолжил он. — На самом деле та квартира, в какой мы были раньше, в общем… я её снимал. — Нэд опустил взгляд на руль. — Я всегда так делал. Для удобства.

— Понятно. — Глухо ответила Одри, хотя прекрасно знала об этом. Ехать в настоящее жилье шефа было как-то некомфортно и странно, но передумать прямо сейчас — глупо, и еще более странно. Будь что будет, разве нет? Разве не это она решила для себя пару десятков минут назад?

Ожидаемых пробок не было, город в самом деле практически пустовал, и лишь снег усиливался за окном, мелькая возле неоновых вывесок. Высотки перемешивались с низкими многоэтажками, и где-то впереди, над их крышами торчали макушки огромных рождественских елок.

Ротман все сильнее стискивал в руках руль, и девушка чувствовала его напряжение. Чувствовала даже то, как сильно натягивалась ткань рубашки через драповое пальто. Он слегка нервничал, хотя сам не мог объяснить, почему. Словно ехал на первое в своей жизни свидание. Первый праздник.

Вскоре перед взглядом появилась высокое длинное здание. Светлое, аккуратное, с высокими шпилями и узкими окнами. Въезд на территорию огораживал кованный забор, который заканчивался неуклюжим шлагбаумом и такой же неуклюжей пустой будкой, где должен был быть человек, но его не было. Нэд достал из кармана один из ключей, нажал на нем кнопку, и шлагбаум медленно поднялся.

Детскую площадку заносило снегом, и сейчас, перед Рождеством на ней не играло ни одного ребенка. Было холодно и тихо, парковка была практически забита, правда место с желтым номерком на кованном фонаре рядом пустовало. Мужчина медленно там припарковался, затем заглушил мотор.

— Я выкупил это место под парковку. — Мягко проговорил Ротман, вылезая из машины. — Подожди минутку, скользко. — Тут же послышался хлопок двери, молодой человек обошел автомобиль и стал помогать своей гостье вылезти.

Вблизи здание оказалось еще выше, чем выглядело вдалеке. Монументально-эстетичное, словно башня дворца, дорогое, блистательное своей безупречной, и такой же бесцельной роскошью. Здесь жили люди, которые хотели показать свой статус. Которые им кичились, и широко ухмылялись, оставляя официантам чаевые в ресторане. Его белые стены в сумерках казались серыми, и все равно светлели на фоне черного неба. Ярко мерцали огни бесконечных окон.

Одри старалась его не рассматривать. Чтобы потом, ненароком, не наталкиваться на него взглядом при прогулке. Не таращиться и не думать, что здесь однажды, с Нэдом Ротманом она встретила Рождество. Проще представить, что сейчас все происходящее было сном.

Снег хрустел под ногами. В светлом подъезде с высокими потолками мигали разноцветные гирлянды,