А еще великан ревел. Так громко и надсадно, что закладывало уши и раскалывалась голова.

А потом затряслось, завибрировало пространство и воздух вокруг наполнился каким-то чарующим глубоким голосом, который во всех мирах у любых рас мог принадлежать только матери.

– Кел, солнышко, что случилось? – сюсюкал сверху женский громогласный голос, и нас с драконом перестало трясти.

– Я хотел поиглать с зуськами, а они згутся! – рыдая взахлеб, отвечал первый великан, и нам с Фаером стало совершенно ясно, что нас схватил ребенок. Большой. Нет, просто огромный, но по возрасту…совсем маленький.

– Дай-ка я гляну на твоих жучков, – прогремел голос сверху, постепенно приближаясь, словно говоривший оказался на одном с нами уровне, а мне в голосе послышались невероятное тепло и забота – так всегда говорила мама, стоило прибежать к ней с проблемой.

Нас еще раз тряхнули, и я оказалась перед огромным глазом размером с меня, не меньше. Глаз был зеленый с круглым зрачком, веко было подведено черной ровной линией, а ресницы накрашены черной краской, причем между отдельными ресничками проглядывались черные комочки – такие постоянно доводили нашу Трис до бешенства, когда она только начала красить глаза в тайне от мамы. Мы в те дни не вылезали из простуд, потому что от злости старшая сестрица морозила наш замок до состояния северной рыбины, которую привозили во дворец в куске льда.

– Так это же не жучок, Кел, милый, – прогрохотала женщина мне в ухо, – это всего лишь лягушка. Она испугалась, когда ты ее схватил и начала защищаться. Ее нужно вернуть в привычный мир, иначе здесь ее кто-нибудь ненароком раздавит.

– Нет! – Кел резко перестал всхлипывать (рев был не что иное как плач) и прижал Фаера, и заодно меня, к своей груди. – Моя лягуська!

Если бы не было так тесно и душно, я бы оценила иронию происходящего. Несколько столетий наши королевства, где жили люди и маги, обзывали драконов лягушками, чтобы задеть их гордость. А в мире великанов Фаер в своей особо свирепой форме сам размером с лягушку. Как совпало, хотя…

А может, сказка про похождения Вайела в стране великанов вовсе не сказка, а самая настоящая правда. Кто-то был в этом мире вместе с драконом и запомнил, как их называли местные жители? Запомнил, но не вписал в сказку, а просто распространил обидное прозвище по всем королевствам. Но тогда может быть правдой и другое.

Мое сердце сделало кульбит и ухнуло сразу в пятки, проскакивая желудок на умопомрачительной скорости. Я извернулась и подергала Фаера за палец, привлекая к себе его внимание, а потом озвучила величайший страх, который почему-то не пришел в голову, когда мы только попали в этот мир и увидели великана.

– Фаер, они едят людей…

Глава 19

– Фаер, они едят людей…

– А вот и у жучка голос прорезался, – услышала я веселый мелодичный смех, который был бы еще приятнее, если бы раздавался с другой стороны поляны, а не у самого уха. – Нет, жучок, мы не едим вас – даже для деликатеса вы слишком маленькие и щуплые.

Вроде обнадежила, но такому грозному противнику разве можно поверить? Даже когда голос становится вновь сюсюкающим, нежным, почти звенящим… как колокол, предупреждающий об опасности.

– Келли, сынок, отдай мне лягушку, а папа с охоты принесет тебе кролика.

Страшно представить, каких размеров здесь кролики, если огромного, в моем понимании, дракона здесь называют лягушкой.

– На, – ребенок-великан радостно тряхнул Фаером в воздухе и великодушно вручил нас матери и, тут же позабыв про нас, утопал с поляны. А мы остались в руках матери, которая с несколько брезгливым видом держала дракон двумя пальцами, если, конечно я правильно прочитала эмоции на огромном лице.

– Так, значит, у нас снова люди появились, – проговорила женщина, резко меняя тон на строгий и, можно сказать, угрожающий. – Вы как саранча: где появился один, тут же появляется сотня. Что на этот раз понадобилось? Опять камни? Сначала трясете свой вулкан так, что даже до нас отголоски доходят, а потом успокоить не можете. Что молчите? Говорите! Только правду – я ложь чувствую за лье.

Вот что может ответить Фаер в своем драконьем состоянии? Только огнем полыхнуть или дыму напустить. Пришлось самой отвечать, благо, слух, у мамы-великанши достаточно острый.

– Мы мяч потеряли – он в колодец провалился. Вот мы за ним и полезли, а очутились здесь.

– Мяч? – женщина встала – мы с Фаером оказались еще выше – и принялась оглядывать каменистую землю, поворачивая дракона так, чтобы ему был виден тот участок поля, что осматривает сама великанша.

Я тоже смотрела, но ничего не видела. Куда ж этот ребенок мог деть наш ценнейший артефакт? Со своего места, что под животом у дракона, я и могла разглядеть немного: длинную коричневую юбку великанши, полосатые чулки, или что тут носят, замысловатые туфли, которые стучали по камням глухо, но громко, и все те же камни, которые великанша отшвыривала заостренными носами своей обуви.

– Так вот же он! – воскликнула глазастая великанша, рассмотрев почти под ногами мелкий для ее размера мячик. Как она такое увидела? Это все равно, что мне искать на полу маленькую бусину из речного жемчуга.

Великанша тем временем подняла Золотой Меч (пока еще мяч) с земли и принялась его рассматривать, крутя между пальцами, словно пытаясь раздавить.

– Решительно, такие мелкие игрушки Келу еще рано – проглотит и не заметит. Все в рот тащит. Так, а ты жучок, значит, забрать игрушку у моего сына хотел?

Фаера подняли до уровня глаз великанши, а перед моим лицом появились два крупных пальца, между которыми почти не видно было мой артефакт. Я чуть было не возмутилась на обращение ко мне в мужском роде, только дракон вовремя прижал меня к животу поплотнее и предупреждающе погладил пальцем по щеке. Когти как кошка, к сожалению, он убирать не умеет, так что на землю посыпались мои локоны, срезанные острым лезвием. Зараза!

– Конечно! – я верила, что говорю правду,