Дзюзо потом уже узнал, что змея эта держалась фехтовальщиком про всякий случай и была уже однажды им использована, когда ему попался нешуточный противник.

– Ах ты подлец! – гневно крикнул Дзюзо и, не обращая более внимания на змею, яростно бросился вперед. Мечи со звоном столкнулись в воздухе раз, другой, третий, четвертый… Вдруг раздался резкий возглас: «Э-эй!», и голова фехтовальщика, повязанная белым полотенцем, мотнулась назад, а сам он грузно повалился навзничь на землю.

Толпа зрителей, замерших от напряжения, сделала только глубокий вздох. Ни из одной груди не вырвалось ни единого крика.

Глядя на поверженного врага, Дзюзо два-три раза взмахнул в воздухе мечом, стряхивая с него кровь. Затем он схватил змею за шею и с силой рванул ее с ноги. Змея разжала свои объятия. Дзюзо стукнул ее один раз о землю и затем с силой швырнул в лицо лежащему. Длинное туловище змеи ударилось об окровавленный висок хозяина и упало на землю, повернувшись к зрителям своим белым животом.

– Что фехтовальщик, не знающий себе равных! Отведал наконец вкус меча? Иди и разбирайся теперь на том свете, чем он отличается от вкуса вина и женщин!

4

Молва о том, что Дзюзо уложил в Накахаси заносчивого фехтовальщика, быстро распространилась по городу, несмотря на то, что Дзюзо так упорно скрывал свое имя. В подобных случаях тайное рано или поздно всегда становится явным. Вскоре молва донеслась и до замка сёгуна. Против ожидания, однако, никакого наказания Дзюзо не понос. По-видимому, были приняты во внимание и заносчивое поведение бродячего самурая, и его некрасивый поступок со змеей. Наоборот, среди высших чинов замка Дзюзо даже заслужил одобрительные отзывы. Неизвестно, послужило ли причиной именно это или нет, но однажды Дзюзо был вызван к одному из начальствующих лиц. Интерес к Дзюзо сыграл несомненную роль. Из уст этого важного лица Дзюзо выслушал неожиданное предложение. В один из ближайших дней ученик Хозоина, знаменитого фехтовальщика на пиках, по имени Накамура Ичиэмон должен был демонстрировать перед сыном и наследником сёгуна молодым князем Иэмицу свое искусство, и Дзюзо предлагалось выступить его партнером.

Накамура Ичиэмон пользовался громкой славой как лучший ученик настоятеля храма Хозоин в Нара, Какузэнбо-Хоина, создателя школы фехтования на пиках, носившей название метода Хозоин, и слыл за выдающегося мастера пики. Он отличался, по-видимому, и большими внутренними качествами, так как его учитель, Хоин, оставил завещание, в котором говорилось, что тот, кому будет передан его духовный сан, не должен заниматься военным искусством, а оружие, хранившееся в храме, должно быть передано настоящему воину – Ичиэмону. Это свидетельствовало, каким высоким доверием пользовался Ичиэмон у своего учителя.

Дзюзо, разумеется, было известно имя Ичиэмона, и он сразу же понял, какое трудное поручение выпало на его долю. Человек, партнером которого ему предлагалось выступить, был не чета фехтовальщику в Накахаси. Выслушав предложение, Дзюзо ощутил какую-то собранность во всем теле. Мысль о том, что именно на него пал выбор принять участие в соревновании со знаменитым фехтовальщиком, хотя при дворе сёгуна было немало и других, более выдающихся мастеров военного искусства, наполнила грудь Дзюзо гордостью и сознанием ответственности за честь своего рода.

– Я счастлив получить приказание и почтительно принимаю его, – ответил Дзюзо, выслушав предложение начальствующего лица, и почтительно склонил голову.

– Отменно. Будем надеяться, что увидим прекрасный турнир. Кстати, о турнире. Скажи мне, каким оружием ты думаешь пользоваться? Ичиэмон, конечно, будет фехтовать пикой с крестообразным наконечником; это не значит, что и ты должен выступить с пикой. Ты можешь выбрать род оружия, в котором чувствуешь себя уверенным.

– Полагаем мы, что лучше тебе будет действовать деревянным мечом. Как ты думаешь?

– …

– Прослышали мы, что в последнее время достиг ты большого искусства в фехтовании мечом, и полагаем, что тебе выгоднее будет действовать привычным оружием. Остановимся потому на деревянном мече. Согласен ли ты?

– Дозвольте сказать, – раскрыл наконец рот Дзюзо после долгого размышления. – Нельзя ли мне выступить на состязание с настоящей пикой? Прошу на то высокого разрешения.

– Что такое? С настоящей пикой?

– Да. Раз постановлено, что Накамура-доно будет фехтовать пикой, так и мне желательно бы выступить с пикой. Только, если на конце будет мягкий наконечник, то настоящего настроения не появится. Вот я и прошу, чтобы выступить мне с настоящей пикой, и почту за счастье, если это мне будет дозволено.

Что заставило Дзюзо настаивать на настоящей пике, неизвестно, но вопрос был не так-то прост и не мог быть разрешен сейчас же, на месте.

Многие, услышавшие об этом, удивлялись, что заставило Дзюзо обратиться с таким странным ходатайством? Ведь противником выступал проставленный Ичиэмон! Можно было не сомневаться в поражении Дзюзо даже на учебных пиках; желание же его выступить в поединке на пиках настоящих граничило просто с безумием. Если недавно пал жертвой меча Дзюзо человек, торговавший своим мечом, то теперь настала очередь за Дзюзо быть пронзенным пикой. Так шептались между собой люди, обсуждавшие его странное предложение.

Вопрос о том, можно ли разрешить состязание на настоящих пиках, был подвергнут всестороннему обсуждению. Ввиду того, что молодой князь, не в пример покойному деду и отцу, ни разу еще не принимал участия в настоящих боях, некоторые голоса были в пользу того, чтобы разрешить состязание на настоящих пиках и показать его молодому князю. Но после тщательного обсуждения все-таки постановили, ввиду опасности, устроить состязание, как всегда, на учебных пиках. Дзюзо был недоволен решением, но ему ничего не оставалось делать: оно исходило от начальствующих лиц. Злые языки потихоньку говорили, что Дзюзо спас себе жизнь.

Наконец наступил и день турнира. Место для состязания было отведено в одной части парка, прилегавшего к Западному дворцу сёгуна. По обеим сторонам Дворца были растянуты полотнища с белыми и черными полосами, а всю переднюю часть отведенной площади посыпали белым песком.

Иэмицу приказал устроить себе сиденье у самого края залы, выходящей в сад, чтобы расположиться поближе к месту состязания. По обе стороны от Иэмицу расселись его приближенные и старейшины. Остальные зрители расположились смотря по рангу: кто на веранде, а кто и за ней, на земле парка.

Накамура Ичиэмон вышел из-за правого полотнища, одетый в зеленого цвета «косодэ»