– С чего вы взяли? Откуда вам знать?

– Я прикинул. Если все сделали вовремя…

– Вы прикинули! – отмахивается молодой человек. – Как вы можете знать, как у нас что делается? Тут несколько инстанций.

– Но если у вас действительно все решается быстро…

– Можете не сомневаться.

Пиннеберг говорит мягко и твердо:

– Так вы не хотите узнать, решен ли вопрос или нет?

Молодой человек смотрит на Пиннеберга, Пиннеберг смотрит на молодого человека. Оба одеты вполне прилично – Пиннебергу это положено по службе, – оба чисто вымыты, побриты, с аккуратными ногтями, оба – служащие.

Но они враги, заклятые враги, потому что один сидит за стойкой, а другой стоит перед ним. Один хочет получить то, что считает своим по праву, а другой считает это назойливостью.

– Одни хлопоты, – ворчит молодой человек.

Но под взглядом Пиннеберга он встает и скрывается в глубине зала. Там есть дверь, в ней он и исчезает. Пиннеберг следит за ним. На двери какая-то табличка, его зрение не позволяет точно разглядеть надпись, но чем дольше он смотрит, тем больше уверен: там написано «Туалет»…

Его охватывает ярость. В метре от него сидит другой молодой человек, у него буква «О». Пиннеберг хотел бы спросить его насчет туалета, но толку не будет – «О» ничем не лучше «П», так устроен зал касс, так устроены стойки.

Через довольно долгое время – даже очень долгое – молодой человек снова появляется из той же двери, где, как уверен Пиннеберг, написано «Туалет».

Пиннеберг напряженно следит за ним, но тот на него не смотрит. Молодой человек садится, берет членский билет Пиннеберга, кладет его на стойку и говорит:

– Готово.

– Деньги отправлены? Вчера или сегодня?

– Все решено письменно, я же сказал.

– Когда же?

– Вчера.

Пиннеберг настойчиво сверлит его взглядом. Что-то тут нечисто – похоже, он просто ходил в туалет.

– Если я не получу деньги дома, я вам!.. – грозит он.

Но молодой человек уже не обращает на него внимания. Он обсуждает с соседом, «О», «странных людей». Пиннеберг еще раз смотрит на коллегу – он всегда знал, что такие вредные люди есть, но все равно злится. Потом смотрит на часы: если трамвай придет вовремя, он успеет вовремя вернуться к Манделю.

Трамвай, конечно же, опаздывает. Конечно, его ловят не только на проходной, но и застает на отделе сам господин Янеке.

– Ну, господин Пиннеберг? Совсем не интересуетесь работой?

– Прошу прощения, – запыхавшись, говорит Пиннеберг. – Я был в больничной кассе. По поводу родов жены.

– Дорогой Пиннеберг, – твердо говорит господин Янеке, – вы уже четыре недели твердите, что ваша жена рожает. Это, конечно, выдающееся достижение, но в следующий раз придумайте что-нибудь другое.

Не дав Пиннебергу и слова сказать, господин Янеке удаляется, шаг за шагом, а Пиннеберг смотрит ему вслед. Но после обеда ему все же удается перекинуться парой слов с Хейльбуттом за большим вешалками. Они давно не общались, между ними уже не та легкость, что раньше. С тех пор как Хейльбутт не услышал от Пиннеберга ни слова о том вечере в бане, не говоря уже о вступлении в общество, что-то изменилось. Конечно, Хейльбутт слишком вежлив, чтобы показывать обиду, но прежней теплоты нет.

Пиннеберг изливает душу. Сначала рассказывает о Янеке, но Хейльбутт лишь пожимает плечами:

– Это же Янеке. Боже, да не принимай ты это близко к сердцу!

Ладно, Пиннеберг больше не будет принимать близко к сердцу. Но люди из больничной кассы…

– Неприятно, – говорит Хейльбутт. – Очень неприятно. Но именно такими должны быть работающие люди. Но главное вот что: если тебе нужны пятьдесят марок в долг…

Пиннеберг тронут:

– Нет, нет, Хейльбутт. Ни в коем случае. Мы как-нибудь выкрутимся. Просто я ведь имею право на эти деньги. Понимаешь, роды были почти три недели назад.

– Насчет той истории, что ты рассказал, – задумчиво говорит Хейльбутт, – я бы ничего не предпринимал. Этот тип все равно все отрицает. Но если сегодня денег не будет, я бы подал жалобу.

– Да ведь это бесполезно, – уныло говорит Пиннеберг. – С нами все равно делают то, что хотят.

– Жаловаться не в кассу, конечно, толку нет. Но есть Надзорное управление по частному страхованию, они их контролируют. Подожди, я сейчас найду адрес в телефонной книге.

– Ну, если такое есть, – оживляется Пиннеберг.

– Увидишь, как деньги прилетят.

И вот Пиннеберг возвращается домой, заходит к Ягненку и спрашивает:

– Деньги пришли?

Ягненок пожимает плечами:

– Ничего. Но письмо от них пришло.

Пиннебергу кажется, он снова слышит наглый тон «Готово», когда вскрывает конверт. Если бы тот парнишка сейчас был здесь, если бы он только был здесь!..

Письмо и два красивых бланка, но денег нет, с деньгами можно не спешить – на деньги можно не надеяться.

Бумага. Письмо. Два бланка. Нужно просто сесть и заполнить их? О нет, дружище, так просто не будет. Сначала раздобудь свидетельство о рождении из загса «для кассовых целей», потому что больничная справка о рождении нас, конечно, не устраивает. Потом подпиши бланки и аккуратно заполни – там спрашивают то, что у нас уже есть в картотеке: сколько ты зарабатываешь, когда родился, где живешь, но бланки – это всегда красиво и официально.

А теперь, дружок, главное: все это можно было бы уладить за день, но сначала раздобудь справки о том, в каких больничных кассах ты и твоя жена состояли последние два года. Нам, конечно, известно, что врачи считают, будто женщины обычно вынашивают детей девять месяцев, но береженого бог бережет – последние два года, пожалуйста. Может, мы спишем расходы на другую кассу.

«Будьте добры, господин Пиннеберг, пожалуйста, потерпите с решением этого вопроса до поступления необходимых документов».

Пиннеберг и Ягненок смотрят друг на друга.

– Только не злись так, – говорит она. – Так всегда.

– О боже, – стонет Пиннеберг. – Проклятые свиньи. Я бы того парня!..

– Ладно, не волнуйся, – говорит Ягненок. – Мы сразу же напишем в страховые компании и запросим нужные справки…

– И сколько это опять будет стоить!

– …и через три, может, четыре дня все соберем и отправим им.

В конце концов Пиннеберг садится и пишет. С ним проще – нужно написать только в свою кассу в Духерове, а Ягненок раньше состояла в двух кассах в Плаце – ну, посмотрим, когда-нибудь они ведь ответят…

«…до поступления необходимых документов необходимо подождать…»

Когда письма написаны и Ягненок спокойно сидит в своем красно-белом халате, держа Малыша у груди, а он сосет, сосет, сосет – Пиннеберг снова макает перо в чернильницу и красивым почерком