Оставшийся в живых Кастро, Гутьерре, теперь имеет неоспоримое рыцарское право мстить за брата. Он прибегнет под покровительство Арагона, и тогда у короля Раймундеса, одержавшего победу в Провансе, появится желанный повод ополчиться на ненавистного племянника. Вот так, нежданно-негаданно, Альфонсо ввязался-таки в нелепую войну с Арагоном, которой он вовсе не желал и от которой все его предостерегали.

Альфонсо чувствовал стыд перед Иегудой. Стыд перед своими советниками. Перед всем христианским миром. Но он же сделал только то, что сделал бы на его месте всякий уважающий себя рыцарь! Разве не было его королевским долгом защитить свой славный город Куэнку, послав туда войско? И если он дал храброму дону Эстебану Ильяну соответствующие распоряжения, никто не смеет его за это бранить. Дон Эстебан – его друг и доблестный рыцарь. Более того, в рукоять его меча вделана косточка святого Ильдефонсо. Надо же, старая добрая реликвия не уберегла от происков Сатаны! Ведь все это – роковое стечение обстоятельств, это сам Сатана расставил им сети, и никто не виноват, что так оно обернулось, – ни он сам, ни дон Эстебан, ни Фернан де Кастро, даже еврей и тот не виноват. И однако, весь христианский мир возведет хулу на него, дона Альфонсо.

Нет, с этого Иегуды мало толку. Вот и теперь, когда он, Альфонсо, нуждается в разумном совете, его нет как нет!

Впрочем, и хорошо, что нет. Сейчас Альфонсо был бы не в состоянии смотреть ему в глаза. Было бы просто невыносимо слушать его складные укоризненные речи. Альфонсо нужен человек, способный понять все до конца, способный понять, что он не виноват, что на него обрушилось страшное несчастье, – нужен очень близкий, родной человек.

Не дождавшись возвращения Иегуды, Альфонсо с малой свитой поскакал в Бургос, к своей королеве, донье Леонор.

Глава 4

Донья Леонор была рада приезду короля. Ему не пришлось долго объяснять, что случилось, она его и без лишних слов понимала. Она чувствовала так же, как он. Всему виной дьявольское стечение обстоятельств, ее Альфонсо ни в чем не виноват.

Осознание того, что войны с Арагоном не избежать, было для доньи Леонор еще тягостнее, чем для короля. Она мечтала объединить две страны, и предстоящая война разрушала все ее надежды. Но она скрывала свою подавленность и держалась спокойно, по обыкновению. В ее обществе, в беседах с нею Альфонсо, как и ожидал, почерпнул утешение и новые силы.

Вообще-то, Бургосу он предпочитал Толедо. В Толедо он, еще будучи отроком, совершил свое первое великое деяние, именно оттуда он отвоевывал свое королевство. К тому же Толедо лежит у самой границы владений заклятых, извечных врагов – мусульман, а ему, королю-солдату, подобает быть там, где близок враг. Но в этот раз ему приятно было находиться в старинном Бургосе, искони принадлежавшем христианам, а исторические воспоминания, связанные с этим городом, вливали в короля силу и уверенность. От кастильо города Бургоса происходит название его Кастилии; правивший в этом городе Фернан Гонсалес, предок Альфонсо, добился независимости для Кастильского графства, сделал его великим и могущественным. Здесь, в Бургосе, его прадед Альфонсо Шестой всем доказал, что король не уступит и славнейшему мужу Испании. Тот Альфонсо изгнал из города храбрейшего героя, Сида Кампеадора, потому что Сид был недоволен тем, как Альфонсо вел войну. Король Кастилии не должен прощать неповиновения даже Сиду, а что уж там говорить о каких-то Кастро.

Но Сид Кампеадор давно уже умер, короли перестали гневаться на благороднейшего из всех испанских рыцарей и воинов, и город Бургос по праву гордился воспоминаниями, имевшими отношение к сему герою. С язвительной улыбкой любовался король сундуком, который был подвешен на цепях в церкви монастыря Уэльга. Этот сундук Сид когда-то оставил в залог двум евреям-ростовщикам; предполагалось, что в нем полным-полно сокровищ, а на самом деле внутри был песок. Сид считал, что ему должны верить на слово. Поступок Сида – наглядный урок, каким образом следует рыцарю обходиться с торгашами.

Дон Раймундес Арагонский не спешил с военным походом, он вообще отличался медлительностью. Для дона Альфонсо ожидание было мучительно, и он решил поговорить с доньей Леонор о своем замысле – первым напасть на арагонцев.

Но донья Леонор не стала дальше молчать. Она со всей прямотой сказала Альфонсо, что кастильцы еще не простили ему севильского поражения. И даже если придется обороняться от натиска арагонцев, новая война все равно вызовет недовольство. А напасть первому, то есть преступить право, было бы и вовсе безумием. Дону Альфонсо ничего не оставалось, как смириться с горькой истиной слов королевы.

Наконец Иегуда тоже прибыл в Бургос. Какими последствиями грозит убийство Фернана де Кастро, он понял сразу, как только ушей его достигла эта весть. Глубоко расстроенный, он во всем винил себя. Его расчеты были ошибочными. Ему надлежало остаться в Толедо и удержать короля. На этот раз интуиция его подвела.

И все же дон Иегуда, по натуре человек деятельный, не терял надежды: а вдруг удастся избежать войны? Он без промедления отправился в Толедо. Там узнал, что Альфонсо отбыл в Бургос. Повернул назад, помчался в Бургос.

Велел сообщить во дворец о своем прибытии. Дон Альфонсо отказался его принять, прибегнув к разным отговоркам. Зато за ним послала донья Леонор.

В присутствии этой умной женщины Иегуда ощутил в груди прилив мужества.

– Если твое величество даст мне дозволение, я отправлюсь в Сарагосу и попытаюсь смягчить сердце короля, – предложил он. – Недавно, когда я был у него в лагере, он любезно склонил ко мне свой слух.

– С тех пор обстоятельства переменились, – сказала донья Леонор.

Дон Иегуда осторожно намекнул:

– Конечно, явиться к нему с пустыми руками я не могу.

– А с чем к нему можно было бы явиться? – спросила Леонор.

– Быть может, – еще деликатнее заметил Иегуда, – удастся убедить дона Альфонсо отказаться от весьма спорных сюзеренных притязаний.

– Сюзеренные права Кастилии неоспоримы, – холодно ответила донья Леонор. – Тогда лучше война!

При этих словах она смерила Иегуду таким отчужденным, презрительным взглядом, что он понял: она и король – люди одной закваски. Она тоже ни за что на свете не отказалась бы от пустого, нелепого рыцарского титула «сюзерен». Разумно взвешивать обстоятельства и действовать сообразно с ними – в ее глазах тоже торгашество.

Когда Иегуда наконец был допущен к дону Альфонсо, тот язвительно заметил:

– Ну вот, мой эскривано, ты проявил усердие и изобретательность, обстряпав в Сарагосе и в лагере под