изгородь и двинулся к пруду, однако вскоре обнаружил, что не одному ему не спится ранним утром. В низине, с ружьем в руках, осторожно шагал Эмиль в обществе молодой женщины. Они шли медленно и бесшумно, стараясь держаться поближе друг к другу, и Карл догадался, что они охотятся на уток. Едва молодые люди вышли на берег, утки с шумом поднялись в воздух. Загремели выстрелы, и пять птиц упали на землю. Охотники радостно засмеялись. Эмиль подобрал уток за лапки и опустил в расправленный передник своей спутницы. Взглянув на птиц, та погрустнела, подняла одну из них – истекающий кровью комок взлохмаченных, но все еще переливчатых перьев, – уронила обратно и горестно вскричала:

– Ах, Эмиль, что ты натворил!

– Хорошенькое дело! – возмущенно воскликнул тот. – Ведь ты сама попросила!

– Да знаю, знаю! – со слезами в голосе проговорила Мари. – Но я не подумала… Не выношу вида подстреленных птиц. Им так хорошо жилось, а мы все испортили!

Эмиль раздраженно хохотнул.

– Еще как испортили! Никогда больше не пойду с тобой охотиться, ты не лучше Айвара. Отдай! – И он выхватил добычу из ее передника.

– Не сердись, Эмиль! Айвар ведь прав насчет диких птиц. Они слишком счастливые, чтобы умирать. Ты же видел, как они взлетели. Испугались, но и не подозревали, что им причинят вред. Нет, больше никакой охоты!

– Ладно. Прости, что огорчил. – Во взгляде, с которым Эмиль смотрел на заплаканное лицо Мари, читалась до странности острая горечь.

Они медленно зашагали прочь, так и не заметив Карла. Тот провожал их глазами. Он почти не слышал слов и все же понял суть разговора. Встреча с двумя юными существами посреди пастбища ранним утром почему-то вызвала у него необъяснимую печаль, и он поспешил к дому, надеясь развеять ее завтраком.

VI

За обедом Александра объявила, что днем они едут к Шабата.

– Редко бывает, чтобы я не виделась с Мари целых три дня. Еще подумает, что я променяла ее на старого друга.

После обеда, когда работники разошлись, Александра переоделась в белое платье, взяла шляпу от солнца, и они с Карлом отправились пешком через поля.

– Видишь, старая тропинка сохранилась. Так приятно, что она теперь вновь ведет к друзьям!

– Надеюсь, во всяком случае, что те не полностью меня заменили, – грустно улыбнулся Карл.

Александра взглянула на него с удивлением.

– Нет, конечно. Мари никак не может тебя заменить. И все же она стала мне настоящей подругой. Ты ведь не жалеешь, что мне теперь чуть менее одиноко?

Карл рассмеялся, смахнув волосы со лба краешком шляпы.

– Естественно, нет! Я благодарен уже за то, что этой тропинкой к тебе не ходят друзья со… скажем так, более настоятельными потребностями, чем могут быть у твоей маленькой чешки. – Он помог Александре перелезть через изгородь, а потом внезапно спросил: – Наша встреча тебя не разочаровала, пусть даже капельку? Не обманула твоих ожиданий?

Александра улыбнулась.

– Она их превзошла! Временами я немножко боялась твоего приезда. Ты привык жить там, где все быстро меняется, а здесь дни текут медленно и сами люди медлительны. Годы сливаются в один. Всего и забот, что погода, урожай да коровы. Как ты раньше ненавидел коров! – Она со смехом покачала головой.

– Вовсе нет – если мы доили их вместе. Этим утром я прогулялся до границы между пастбищами. И не высказать, сколько я там передумал! Удивительно: я могу откровенно говорить с тобой обо всем на свете, кроме тебя самой.

– Опасаешься обидеть? – предположила она, задумчиво глядя на Карла.

– Нет, боюсь шокировать. Ты так привыкла видеть свое отражение в тусклых глазах окружающих, что потряслась бы, расскажи я, какой тебя вижу. Однако ты наверняка замечаешь, что я тобой безмерно восхищен. Такое всегда чувствуется.

Покраснев, Александра смущенно рассмеялась.

– Я чувствую, что тебе нравлюсь, если ты об этом.

– А чувствуешь ли, когда нравишься другим?

– Что ж, иногда. В городе – в банках и окружных учреждениях – мужчины как будто всегда мне рады. Я и сама думаю, что приятнее вести дела с опрятным и хорошо выглядящим человеком, – буднично пояснила она.

– Вот как? – сухо заметил Карл и тихонько рассмеялся, открывая перед ней калитку Шабата.

Дома никого не было, лишь толстая рыжая кошка нежилась в лучах солнца на пороге кухни, и Александра повела друга в сад.

– Мари часто сидит там с шитьем. Я не стала предупреждать, что мы придем, иначе она бросилась бы печь торты и делать мороженое. Хватается за любой повод устроить пир горой!.. Узнаешь яблони?

Карл окинул деревья взглядом.

– Давали бы мне доллар за каждое ведро воды, что я сюда таскал… Наш бедный отец не отличался строгостью, но когда доходило до сада, делался безжалостен.

– Вот за это уважаю немцев: сады у них цветут, даже если все остальное не удается. Я так рада, что теперь эти деревья вновь кому-то дороги! Раньше, когда я сдавала ферму, арендаторы не утруждались заботиться о саде – приходилось этим заниматься нам с Эмилем. Пора бы, кстати, скосить здесь траву… А вот и Мари – лежит на траве. Мари-я-а! – позвала Александра.

Молодая хозяйка вскочила и бросилась навстречу гостям по лужайке, усеянной пятнами света и тени.

– Только посмотри на нее! Сущий крольчонок! – рассмеялась Александра.

Мари, запыхавшись от бега, широко раскинула руки и заключила подругу в объятья.

– Я уже начала думать, что ты вовсе не придешь! Понимаю, ты очень занята – Эмиль рассказал, что приехал мистер Линструм. Пойдемте в дом.

– А может, посидим здесь, в твоем любимом уголке? Карл хочет посмотреть на сад. Он много лет поливал эти деревья, надрывая спину.

Мари повернулась к гостю.

– Очень вам благодарна, мистер Линструм! Мы не купили бы эту ферму, если бы не сад, и тогда у меня не было бы Александры! – Она сжала руку подруги. – Ах, до чего приятно пахнет твое платье! Положила в сундук розмарин, как я и советовала?

Мари отвела гостей в северо-западный уголок сада, с одной стороны огражденный густой живой изгородью из шелковичных деревьев, а другой стороной граничащий с полем желтеющей пшеницы. Земля, шедшая здесь под уклон, была покрыта густой сочной травой, которую в других частях сада вытеснили сорняки. В кустах вдоль изгороди там и тут пламенел шиповник. Под белой шелковицей стояла старая скамья, рядом в траве виднелись книга и корзинка с рукоделием.

– Садись на скамейку, Александра, не то испачкаешь платье травой, – настояла Мари, а сама устроилась на земле у ног подруги. Карл сел чуть поодаль, спиной к полю,