«Мальчик. Тридцать одна неделя».

Звякнул мобильник. «Господи, кто там ещё?» Никого не хотелось слышать и ничего ни о ком знать.

Семён. Я подняла глаза к тёмному небу. Он что, читает мысли?

«Привет, Марина, я помню, что мы договаривались о „радиомолчании” на какое-то время, но это важно – когда мы можем созвониться по работе?»

Я удивилась – по работе?

Не давая себе время на размышления и сомнения, я набрала его номер. Всё-таки официально он продолжал быть моим руководителем.

– Привет.

– Привет, – его голос был удивлённым, – рад, что позвонила. Как ты?

– Справляюсь. – Мне не хотелось вдаваться в подробности. И странно было его слышать.

После Израиля мы только переписывались, и сейчас его голос казался другим. Чужим.

Я ходила вдоль дорожки между домом и детским садом, мельком разглядывая ближайшие кусты.

После моего короткого «справляюсь» он тоже чуть отстранился и перешёл на деловой тон:

– Марина, я всё понимаю, но всё равно вынужден спросить – когда ты сможешь приступить к работе? Сроки ещё не поджимают, но…

– Погоди, – я опешила, – в смысле – «к работе»?

– Японский проект. Мы же…

Опьянение прошло – как не бывало.

– Семён, ты что, о каком проекте может идти речь? Если нужно уволиться – я уволюсь. Но сейчас заниматься анализом я не могу.

– Марина, – он длинно выдохнул, – я понимаю твою ситуацию, правда понимаю, но ты подписала контракт на работу над новым проектом.

– Контракт? – машинально повторила я, обрывая листочки с куста.

– Да, – он был спокоен. – Вспомни пожалуйста – в Тель-Авиве, когда мы приехали ко мне в номер, я отдал тебе контракт, ты его прочла и подписала.

– А-а-а-а…

Я заткнулась. Точно. Я ведь совсем об этом забыла. Совершенно.

Всё ещё тёплый хлеб на столе, бутылка вина, помидоры. Он, смеясь, достаёт из папки листочки. И мне тоже было легко и весело. Я и не читала ничего. Так, пробежала глазами.

– У тебя есть второй экземпляр, – Семён выждал небольшую паузу, – просмотри, пожалуйста, внимательно.

Я не знала, что сказать.

– Может быть, ты мне поведаешь, что там, потому что я не помню?

– Ты прочти сама, – он старался сохранять вежливо-доброжелательный тон, – но, помимо этого, Марина, у тебя кредит на автомобиль, а это тоже определённые обязательства. Ты не можешь просто так уволиться.

– Чёрт! – И об этом я, разумеется, тоже совершенно забыла.

– И экземпляр договора на кредит у тебя тоже есть.

Я молчала, пыталась сообразить, где он лежит.

– Если нужно, я могу переслать.

– Я в капкане, да, Семён? – Оборвав мелкие листки, я начала обламывать тонкие веточки.

– Я бы не стал это так называть, – бархатный голос был тягучим, словно мягкая резина, – выход есть всегда. Никто не собирается тебя заставлять делать что бы то ни было под дулом пистолета. И можно войти в положение, и, скажем, ненамного, – он подчеркнул, – сдвинуть сроки, но всё-таки контракт есть контракт, и не только у тебя – у всех свои обстоятельства и своя жизнь.

– Гм… да. У всех своя жизнь, – хрусткие веточки ломались в моих пальцах, как тонкие спички, – своя жизнь.

Он прав. У него своя жизнь. У меня своя. О чём я вообще думала? На что рассчитывала?

– Марина, – снова этот уютный голос, – я помог тебе настолько, насколько мог, – он будто бы меня уговаривал, – но большего я сделать не могу. Когда тебе нужны были деньги – консалтинговая группа выделила тебе кредит на очень хороших условиях. Но мы же не благотворительная организация. Ты пойми. И этот проект нужен не только мне. Скажем, не столько мне. Я решаю не всё, или не всё решаю именно я. Тебе же уже выдали аванс, помнишь?

Это была правда.

– Я поняла, – ветки куста, ломаясь, острыми зазубринами царапали ладони и пальцы, – я по-ня-ла. Хорошо, Семён… – чёрт, как же его отчество? – Григорьевич, я посмотрю все документы и отвечу вам в ближайшее время.

Они не благотворительная организация. Конечно, разумеется…

– Марина, – он тяжко вздохнул, – имя-отчество – это перебор. Ты же не ребёнок, в самом деле.

Теперь вздохнула я.

– Это точно, – отступила от куста на шаг, подняла голову и посмотрела на свои окна. В детской горел свет. Данька играл в комп, – ладно, я вас поняла, Семён, подниму все бумаги, изучу, что я там наподписывала, и отвечу.

– Хорошо. Все документы я сейчас перешлю, чтобы вы не искали. Просмотрите, пожалуйста, и сориентируйте по срокам. – Он тоже перешёл на «вы» и был совершенно чужой человек. Коммерческий директор, штатная единица.

– Сделаю завтра. Спасибо за звонок. Всего доброго. – Я и не думала ёрничать.

– До свидания. – Он отключился.

Я ещё постояла несколько минут с телефоном в руках, глядя на безобразно изуродованный куст. Домой идти не хотелось.

Но, конечно, я пошла. И обнаружила в электронной почте заботливо присланные контракты. А прочитав – ужаснулась.

При невыполнении обязательств я не только должна была вернуть аванс гонорара, но и уплатить неустойку, равную авансу. И всё вместе это была внушительная сумма. А если я не верну деньги добровольно, сумма будет взыскана в судебном порядке с уплатой штрафа.

Отличные юристы работают на нашу консалтинговую группу! Просто замечательные!

Вместе с контрактами мой дорогой коммерческий директор прислал и финансовые таблицы японской стороны. Кто бы сомневался!

Я сидела на кухонной скамейке возле окна – в спальне находиться не хотелось, а в гостиной Галина Ильинична смотрела какую-то дурацкую передачу. У нас телик использовался в основном для просмотра фильмов, иногда чего-то научно-популярного, но ток-шоу? Как человек может смотреть эту бессмысленную говорильню целыми днями? Впрочем, каждый выживает как может.

Я встала, открыла нижний ящик, чтобы достать новую бутылку вина, и снова наткнулась на Димкину бутылку. Злость прокатилась горячими камнями по спине. Я схватила мусорный пакет и начала сбрасывать туда всё, что только находила его – бутылку, любимую тарелку, чашку, какую-то стародавнюю глиняную миску и чеканный портсигар с незапамятных курительных времён. Мне хотелось выбросить всё – посуду, кастрюли, скатерти и саму кухню в придачу, всё, что когда-то было нашей совместной жизнью и всё, что он предал, повесившись в спальне, в которой мы зачали обоих наших детей.

Было уже поздно, но я не поленилась оттащить два мусорных пакета на помойку.

– Марин, что случилось? – Когда я вернулась обратно, в прихожей стояла Галина Ильинична. – Ты куда?

– Да так… – я немного смутилась, – нужно было кое-что выбросить.

– Не Димкино хоть? –