таскать домой разных мужиков. Меняет их, как перчатки. Бывало, они спьяну начинали ко мне приставать. Тогда я сбегала из дому и по несколько дней жила у Миланы, пока мама не находила нового ухажера. При этом моя мать никогда не верила ни одному моему слову. Считала, что я все придумываю насчет ее сожителей. Я могла прийти к Милане без звонка, хоть днем, хоть ночью. Она всегда была мне рада. Вытрет мои слезы, выслушает мою грустную историю, погрозит кулаком моим обидчикам и скажет что-нибудь очень правильное. И мне становится легче. У нее, в отличие от меня, была своя комната. Она врезала туда замок, когда умерла ее мама. Тогда Милане исполнилось пятнадцать. После смерти мамы ее отец ушел в глухой запой. Его приятели стали конкретно доставать Милану. Бывало, что, когда я находилась у нее дома, к нам в комнату начинали ломиться толстые лысые мужики. Пару раз мы даже вызывали полицию. Но чаще Милана пребывала в одиночестве. Отец у нее работает сутки через трое, поэтому у нее все-таки спокойнее. У меня дома ситуация гораздо хуже. Мы с мамой живем в однушке. Там и спрятаться негде. Когда были живы бабушка с дедушкой, их половина была та, где сейчас обитаю я. А мы с мамой спали за шкафом. Когда они умерли, все изменилось. Мать словно вырвалась на волю. Если раньше она пропадала по несколько дней у мужиков, то теперь она стала водить всех домой. Мне приходилось уходить к Милане, чтобы сделать уроки. Потому что пьяные гости мужского пола всегда переключали свое внимание с матери на меня. И хорошо еще, если это были долгие наставления типа что я должна слушаться старших, хорошо учиться, вкусно готовить и, когда выйду замуж, во всем поддерживать своего мужа. Как только я понимала, что возможно более пристальное внимание к моей персоне, я хватала портфель и мчалась на третий этаж, к своей подруге. Она прижимала меня к себе, закрывала дверь и никого не пускала. – Ася тяжело вздохнула. – Мы помогали друг другу и держались вместе. Она всегда знала, как меня утешить, сказать нужные слова. Даже из-за меня занялась рисованием. Я думаю, что Милана доверяет только мне. Она рассказывала о своих тревогах, неприятностях. Делилась сомнениями и спрашивала совета. Я знаю, что она больше ни с кем так не общалась.
– Почему ты говоришь в прошедшем времени?
– Она обидела меня.
Ася нахмурилась и стала нервно теребить край пледа.
– Очень сильно.
Арсений хлебнул лимонад.
– Отбила у тебя парня?
– Нет… Милана поступала в академию вместе со мной. Но ее картина не ожила. Она пошла в другой институт. Почти перестала со мной общаться. Тусовалась с новыми друзьями и особенно со своей соседкой по общаге.
– Ты ревновала?
– Да! Я чувствовала себя брошенной. У нее совсем не было на меня времени! А потом еще выяснилось, что парень, который мне нравился… очень нравился… – По ее щеке скатилась слеза. Недовольно ее смахнув, Ася продолжила: – Мы встречались, все было хорошо, но он стал отдаляться. Как мне тогда казалось, без всякой причины. Я ждала, переживала, что сделала что-то не так… А он врал, что устроился на подработку, и встречался с другой! Потом оказалось, что это его первая любовь, с которой он был еще со школы. Она уезжала, а потом вернулась. А я, – Ася повысила голос, – я заполняла паузу! И вот моя подруга, моя лучшая, единственная подруга случайно увидела их вместе. Они целовались и обнимались. И Милана ничего мне не сказала. Понимаешь? Меня обманули. Предали. Даже не знаю, кто из них хуже! – Ася почти кричала.
– Послушай, давай разбираться, – невозмутимым тоном произнес Арсений.
Его спокойствие передалось Асе, она глубоко вздохнула и кивнула. Он взял кусок сыра, положил на него виноградину и неторопливо прожевал.
– Ты уж прости меня, конечно, но мне кажется, что твоя подруга не так уж и виновата. А что бы ты сделала на ее месте?
– Я бы все рассказала.
– Уверена? Она же видела, что ты влюблена. Рассказать что-то плохое в момент страстного увлечения – дело весьма неблагодарное. Влюбленный человек ничего не желает слушать. Вообще не воспринимает неприятную информацию о предмете обожания. Скорее всего, ты бы не поверила ее словам. Она дорожит твоей дружбой, поэтому промолчала. А когда поняла, что ты знаешь о его подлости, рассказала. Чтобы ты отбросила все сомнения и знала, кто он такой.
Ася задумалась. Арсений взял аппетитное красное яблоко и разрезал на дольки.
– Так что пацан виноват, а она нет. Он должен был сказать, что у него есть другая девушка, и не морочить тебе голову. – Он удалил ножом сердцевину с косточками. – Вообще, ты знаешь, в нашем возрасте… – он запнулся. – В смысле в восемнадцать лет любовь приходит и уходит по несколько раз в день.
Ася махнула на него рукой.
– Да, да. – Он чуть стукнул своим бокалом о ее.
– Мне казалось, что я влюбилась.
– А сейчас? Ты тоже так думаешь?
Ася почесала за ушком Акселя.
– Пожалуй, нет. Обидно, что он меня обманывал. Я искренне верила ему…
– Или хотела верить?
– Хотела, – грустно промямлила Ася.
– Вот! – торжествующе воскликнул Арсений.
Щенок привстал на коленях Аси и тявкнул.
– Именно! – Арсений допил лимонад. – Это обида, ревность, разочарование, злость. Все что угодно, только не любовь, – негромко добавил Арсений.
Ася задумчиво погладила Акселя.
– Ко всему прочему, мои картины стали настолько плохими, что преподаватель велела их замазать черной краской.
– Конечно. Настроение художника всегда выплескивается на его произведения. У меня тоже такое было.
– Я только сейчас поняла, что, наверное, зря себя так повела. Вообще наделала глупостей.
– Асенька, человеку свойственно ошибаться, – глубокомысленно изрек Арсений и доел тартар.
Она улыбнулась. «”Асенька”, как приятно, что он меня так называет».
– Нужно продолжать наш путь.
Ася взяла Акселя, отнесла к березке и привязала. Взмахнула кистью и принялась рисовать дверь.
В открывшемся мире они увидели горы мусора, превратившиеся в одну сплошную свалку. Порывы ветра носили в воздухе рисунки Аси и кружили в неприятном зловещем хороводе.
– Асемото. Нашли, – шепнула она и взмахнула крыльями.
Художники залетели во второй эгомир. Паря над бескрайней пустыней с отходами, Ася принялась рисовать следующий вход. Внезапно на небе появились темные грозовые тучи.
– Это откуда? – заволновался Арсений.
– Когда я была совсем маленькая, сильно боялась грозы! – весело крикнула Ася.
– Ну ты даешь. Давай рисуй быстрее.
Яркая молния вспыхнула и расползлась белыми ветвями по небосклону. Раздался гром. На художников обрушился тропический ливень. Арсений пытался закрасить тучи, но ничего не получалось.
