Он хмыкнул.

— Правильно ли я тебя понимаю… — Его большой палец огладил ее скулу, и вопреки здравому смыслу Эверли распахнула глаза. Гриффин смотрел на нее сверху вниз так пристально, что ее каким-то непостижимым образом бросило разом и в жар, и в холод. — Ты хочешь, чтобы у нас было свидание, но не хочешь его так называть?

Эверли охватило смущение. В интерпретации Гриффина ее мысль звучала глупо.

— Правильно.

— Потому что тебя не интересуют случайные связи.

— Угу.

Складка, появившаяся между его бровями, свидетельствовала не столько о раздражении, сколько о задумчивости.

— А если я скажу, что меня случайные связи тоже не интересуют?

Она отвернулась.

— Гриффин…

Он крепко, но бережно поймал ее за подбородок, лишив возможности отвести взгляд, спрятаться. В его глазах словно вспыхнуло голубое пламя; ее дыхание участилось, пульс ускорился.

— Я серьезно, Эверли.

Если уж на то пошло, теперь стало только хуже.

— Я живу не в Порт-Анджелесе.

Его большой палец обвел контур ее губ, надавил на нижнюю. Все ее тело пробила сильная дрожь, и его глаза потемнели.

— А если бы жила?

Если бы она жила в Порт-Анджелесе, она бы еще в ту первую среду приняла предложение Гриффина выбраться куда-нибудь. Если бы она жила в Порт-Анджелесе, она бы уже затащила его в кладовку или, может, в спальню, и они бы там вряд ли разговаривали.

Но, как говорила бабушка Дэнжерфилд, если бы «если» и «но» стали конфетами и орехами, счастливое Рождество наступило бы у всех.

— Я не знаю.

Он убрал руку, и Эверли тотчас пожалела о том, что прикосновение исчезло.

— Значит, в шесть? — Его улыбка была горько-сладкой и нежной одновременно, и Эверли ощутила боль.

* * *

— Погоди, я правильно понимаю, что ты работаешь две суточные смены подряд, то есть двое суток, а потом у тебя четверо суток выходных?

Гриффин, приобняв Эверли за талию, вел ее по на удивление многолюдной набережной к пристани.

— Все верно.

— И при этом ты, очевидно, берешь дополнительные смены, чтобы твои коллеги могли провести побольше времени с семьей.

Кончики его ушей приобрели очаровательный розовый оттенок.

— Мне почти тридцать, я один, у меня нет детей, мои родители живут в двадцати минутах от меня, так что я могу повидаться с ними когда угодно. А мои племянники и племянницы? Храни их бог, но они в том возрасте, когда им нет дела до дяди Гриффина, если под елкой их ждут подарки от Санты. — Он непринужденно пожал плечами. — Будет попросту справедливо, если я махнусь сменами с Харрис, Нельсоном или Пересом, чтобы они могли побыть со своими семьями.

Справедливость, порядочность, доброта и радушие не были чем-то само собой разумеющимся, но Гриффин вел себя так, словно были. Как будто ему ничего не стоило пожертвовать выходным в Рождество, чтобы коллеги могли провести время с детьми. Как будто ему ничего не стоило развесить гирлянды для невезучей девушки, которая пытается почтить память своей бабушки.

— Скажи, ты как-то готовишься к тому, что тебя канонизируют, или надеешься, что это произойдет само собой?

Гриффин сильнее приобнял ее и, наклонившись, понизил голос почти до шепота. Его губы щекотали ее ухо.

— Если бы ты прочла хотя бы половину моих мыслей о тебе, «святость» была бы последним словом, которое пришло бы в голову.

Эверли охватил трепет, и она сжала бедра, стоило ей подумать о Гриффине, лежащем в постели или, может быть, на койке в пожарной части, фантазирующем о ней между вызовами, обхватив ладонью твердый член.

Она вздрогнула, и Гриффин усмехнулся.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Можно. — Да, в горле у нее пересохло.

— Посмотрим. — Он обвел взглядом огороженную веревками парковку, где продавалось все что угодно: от рождественских безделушек до выпечки. — Сидр, какао или эгг-ног?

— Сидр, пожалуйста. — Эверли через плечо глянула на причал. — Я хочу сходить к яхтам.

Гриффин кивнул:

— Встретимся внизу.

Темой фестиваля в этом году было Рождество в стране сладостей, и владельцы яхт превратили пристань в фантастическую страну чудес. Все было в розовой и серебристой мишуре, все светилось, лодки и парусники были увенчаны украшениями в виде леденцов, выглядящими вполне съедобно. Прилипчивые бабл-гам-поп-каверы[12] классических рождественских песен неслись из колонок на ближайшей понтонной лодке, а в нескольких ярдах от пристани на палубе небольшой яхты группа людей, собравшихся вокруг электрообогревателя, заулюлюкала, когда один из них извлек что-то напоминающее вычурную бутылку шампанского и начал наполнять красные одноразовые стаканчики.

— Мисс Дэнжерфилд!

Эверли обернулась и приветственно помахала, заметив капитана Киган, которая шла к пристани, держа за руки двух очаровательных маленьких девочек четырех-пяти лет.

— Капитан Киган! — Эверли заулыбалась. — А кто у нас тут?

— Это Ава, а это Шарлотт. — Обе девочки застенчиво помахали руками и спрятали лица, уткнувшись в капитана. — Мои дочери. И зовите меня Лана, пожалуйста.

— Только если ты будешь звать меня Эверли.

Кап… Лана кивнула и приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но вместо этого спросила:

— А Брэнтли здесь?

Эверли подбородком указала в сторону парковки.

— Покупает нам напитки.

— О! — В ее глазах появились искорки. — Ты же в курсе, что он мог говорить только о тебе?

Эверли покраснела.

— Он, ну, кажется, отличный парень.

— Вчера я застукала его изучающим расписание парома.

— Расписание парома? — нахмурилась Эверли.

— Ага. Из Кингстона в Эдмондс. — Лана выгнула бровь. — Того, на котором можно добраться сюда из Сиэтла.

У Эверли против воли вырвался короткий смешок.

— Ты шутишь.

Дорога от Сиэтла до Порт-Анджелеса занимала плюс-минус два с половиной часа. Слишком большое расстояние, чтобы видеться ежедневно, но можно, скажем, проводить значительную часть длиннющих выходных в Сиэтле и возвращаться сюда отдохнувшим и готовым выйти на смену. Не то чтобы кое-кому потребовалось бы совершать такие путешествия. Ведь у Эверли был ноутбук, и при стабильном интернете она могла работать где угодно. В том числе в таком уютном прибрежном городке, как Порт-Анджелес, который — с его очаровательными фестивалями, соседями, приглашающими друг друга в гости, и добрыми самаритянами, готовыми развесить гирлянды для притягивающей неприятности незнакомки, — смог пробраться в сердце Эверли всего за пару недель.

Не то чтобы она задавалась вопросом, что это значит для нее и ее дальнейшей жизни. Нет, Эверли вообще об этом не думала.

Лана покачала головой.

— Я вовсе не шутила о…

Воздух пронзил крик, и Эверли, ахнув, резко обернулась.

На яхте, которая всего несколько минут назад вызвала у нее восхищение, теперь царил хаос. Из обогревателя летели