– Евгений! – прошептала она. – Вы со мной?

– Да уж куда деваться? – недовольно проворчал он. – Если вы не перестанете попадать в переделки, мне придется ходить за вами охраной.

Татьяна захлопала глазами, ничего не понимая.

– Как вы только не убились до того, как я приехал в деревню? – продолжил выговаривать ее любимый, явно пребывая в плохом настроении.

Он жестко тряхнул Татьяну за плечи, и она наконец-то полностью пришла в себя.

– Я… вы? Что случилось?

Медленно оглядывая подворотню, Татьяна ощущала запах помоев и плесени. Как выяснилось, она полулежала на тюке каких-то тряпок вперемешку с соломой, а над ней с суровым недовольным видом склонялся Евгений.

– Вообще-то, это мне впору спрашивать. Какого лешего вы делаете на задворках чужой деревни в обществе нищих и бродяг? – довольно резко и даже с неприязнью прошипел он на Татьяну.

– Почему нищих и бродяг? – спросила она – и только после вспомнила, что случилось.

– Вот уж не знаю, почему вам приглянулась их компания. Но именно из их лап вас пришлось вытаскивать.

– О боже! – Сердце замерло и внутри все похолодело. – Чего же они хотели?

– Да уж известно чего! – Евгению не понравилось приключение, а потому он и не думал вести себя любезнее. – Явно не ваш кошелек с мелочью.

Вздрогнув, Татьяна схватилась за талию. Когда же обнаружила, в каком состоянии ее платье, быстро прижала руки к груди, поскольку пуговицы отлетели, а из разодранного выреза виднелась нижняя рубашка и лиф под ней. Увидев перепачканную кровью ткань, она провела по лицу, и на пальцах тоже осталась кровь. Один рукав был разорван, второй и вовсе отсутствовал.

В отличие от ее наряда, одежда Онегина оставалась чистой, безупречно отглаженной, и даже булавка в шелковом галстуке сидела ровно. Ни капли крови или грязи. Словно они к нему не прилипали, как ни старались. Длинная прядь спадала на высокий лоб – так ровно и аккуратно, словно он только что причесался. Евгений выглядел так, точно не бился с бандитами, а только что отошел от гардеробного зеркала. А Татьяна опять предстала перед ним замарашкой, теперь еще оборванной и побитой. К тому же она чувствовала вкус крови во рту, разбитая губа болела, висок саднило, щипали царапины на пальцах рук.

– Мы с Ольгой приехали. И с Настасьей, вдовой папиного друга. Она нас и отпросила у маменьки посмотреть на балаган, – принялась объяснять Татьяна, но получалось нескладно, слова как будто не шли с языка. – Я на минутку заглянула к Прасковье, тетке нашей Филипьевны, гостинчик от няни передала. Она здесь недалеко живет. А когда уже возвращалась, наверное, заблудилась… или что-то перестроили. Раньше здесь по-другому было.

Татьяна огляделась вокруг и закусила губу. Ну она никак не могла здесь оказаться! Ну как такое случилось?

Евгений смотрел изумленно и с издевкой.

Татьяна тихо заскулила, осознав, что очередная встреча с юношей, которого она любит, на которого хочет произвести хорошее впечатление, проходит в какой-то грязи, в жутких, ненормальных условиях. Она должна представать перед возлюбленным красивой, ухоженной, утонченной, а вечно получается какой-то оборванкой, обляпанной грязью, в неловкой, отвратительной ситуации. Неуклюжей, перепуганной и на грани обморока. Хотя нет, на сей раз и в обмороке.

– Вас маменька не учила, что приличные барышни не шастают по подворотням в одиночестве?

По всей видимости, к Евгению возвращалось обычное насмешливое настроение. Только вот смысл сказанных им слов поверг Татьяну в ужас.

Она нарушила все правила приличий для молодой девушки. Еще бы ему не подумать, что она бесстыжая и непристойная девица. Она себя опозорила! Самое ужасное, что может произойти с девушкой, почти случилось у него на глазах. Татьяна вскочила, в панике осознав, что ее поведение недопустимо и непростительно. Что же она натворила? Как такое случилось? Как она будет с этим жить? Он теперь и не взглянет на нее. Кому захочется с такой, как она, общаться?

Слезы подкатили к горлу. Сердце билось, словно церковный колокол. Татьяна задыхалась от ужаса. Она уже видела побледневшую от стыда мать, укоризненно смотрящую Ольгу. Уже сейчас Татьяна пылала в огне позора.

Ей надо немедленно вернуться к экипажу! Ольга и Настасья не уедут без нее. Наверное, ее уже ищут. А она в таком жутком виде. Что она скажет? Как все объяснит?

Татьяна прошагала вправо, затем влево, потом вернулась. Встретилась взглядом с Онегиным. Тот наблюдал за ней с любопытством, вскинув брови и скривив рот в насмешливой улыбке.

– Не понимаю, отчего вы заметались, словно птичка в клетке. Хотя это значит, что вы точно пришли в себя, – хмыкнул он, вставая и легко отряхивая несколько соломинок с панталон, буквально сиявших белизной в тени, которую создавали стены построек.

Татьяна поискала глазами свою накидку, желая хоть как-то укрыть полуголую грудь. Ее нижнее белье было выставлено напоказ, и Евгений пялился на нее без зазрения совести. А чего уж стесняться? Она почти падшая женщина. На нее теперь только так и можно смотреть – с презрением и неприязнью. Должно быть, она ему противна. Из-за нее он попал в гадкую ситуацию. Татьяна отмела мысль, что бандиты могли накинуться и на него, он мог пострадать, быть ранен или убит. Нет, об этом она не будет сейчас думать, иначе снова упадет в обморок. Тогда Евгений уж точно ее возненавидит.

Татьяна вздохнула, стараясь сдержать рыдания, и ткань на груди с треском разошлась окончательно. Она схватила остатки в порыве стянуть их, но это оказалось абсолютно бесполезно. Это стало последней каплей, и она расплакалась.

– Татьяна, ну что вы, – тихо и устало протянул Онегин, притягивая ее к себе и кладя ее голову себе на грудь.

Она зашлась рыданиями.

– Все это неважно. Всего лишь мелочи и глупые предрассудки, – принялся уговаривать он, поглаживая Татьяну по затылку и по спине. Его голос звучал уверенно, нежно и успокаивающе. – Вы остались живы. Вам не причинили никакого вреда. Мне страшно представить, что случилось бы, если бы я не свернул в эту подворотню, если бы не услышал вашего писка. Кстати, почему вы не кричали? Почему громко не звали на помощь?

– В горле пересохло. Я думала, им деньги нужны. Кошелек отдала сразу. А потом догадалась, что они удумали, и не смогла уже ничего крикнуть, – пролепетала Татьяна. – Да и кому кричать?

– Все-таки непонятно вы рассуждаете, – покачал головой Евгений.

Татьяна подняла голову. Слезы и грязь с ее рук размазались по его галстуку и жилету. От Онегина отскакивали пылинки, грязь не смела порочить его безупречную внешность. Даже в борьбе с бродягами его волосы остались лежать