Я неохотно отстраняюсь от него, понимая, что это ни к чему не приведет.

– Давай сходим куда-нибудь поесть. Поговорить. Только мы вдвоем, – предлагает он.

Мой желудок урчит. Я ничего не ела с самого завтрака, так что я соглашаюсь.

После того как я смываю краску с волос и переодеваюсь в чистую одежду, мы идем в паб за углом, подальше от Беатрисы и от этого дома. Мы делаем заказ в баре, а затем устраиваемся за деревянным столиком в глубине заведения. Между нами мерцает свеча, и я думаю, как мне не хватало возможности побыть с Беном наедине, вдали от его сестры-близнеца.

Он протягивает руку через стол и берет мою ладонь.

– Мне очень жаль, что вчера вечером я так обошелся с тобой. Уверен, когда она привыкнет к тому, что мы с тобой вместе, все будет по-другому.

– Сегодня я нашла в своей постели мертвую птицу. У нее не было головы, – выпаливаю я. И с удовлетворением замечаю на его лице потрясенное выражение.

– Как такое могло случиться?

Я пожимаю плечами.

– Откуда мне знать? Беатриса сказала, что это сделал ее кот.

– Себби? – Бен смеется. – Как странно! Беатриса всегда шутит, что у Себби отсутствуют охотничьи гены. Он не может никого поймать и съесть, даже если оно прыгает у него прямо под носом.

– То есть ты хочешь сказать, что он никогда не делал так раньше? – Волосы у меня на голове шевелятся, мне уже не хочется есть.

– Он определенно не делал так раньше. Как отвратительно! Должно быть, ты испугалась.

– Да, – признаю́ я, а затем добавляю небрежным тоном: – Надеюсь, Беатриса не пыталась таким образом отвадить меня от тебя.

На его лице мелькает раздражение.

– Она бы так не поступила, – отвечает он чересчур поспешно.

– Я шучу, Бен. – Хотя это вовсе не шутка.

Некоторое время мы смотрим друг на друга. Между нами стоит густая, напряженная тишина, как перед грозой. Появляется официант с едой. Как только перед Беном ставят тарелку, он набрасывается на стейк, бормоча с набитым ртом, что умирает от голода. В баре собралось множество мужчин, они пьют и смеются. От резкого шума мне становится не по себе. Один из мужчин, молодой, с четко очерченными скулами, встречает мой взгляд и подмигивает. Я отворачиваюсь, краснея.

– Не думаю, что Беатриса когда-нибудь смирится с нашими отношениями, – произношу я, ставя стакан на стол. – То ли потому, что изначально я стала именно ее подругой, то ли потому, что она не хочет, чтобы ее сбросили с пьедестала почета.

Между ключицами Бена зарождается румянец, который ползет вверх по шее.

– Она не против. Вообще-то, строго говоря, она рада за нас.

Я знаю, что он лжет.

Я смотрю на него, пока он не отводит взгляд и не возвращается к поеданию своего стейка.

– Сегодня она не казалась такой уж счастливой за меня, – замечаю я, гоняя по тарелке кусочки лосося. – Утром она практически не обращала на меня внимания, когда разговаривала с Кэсс. А потом еще эта история с птицей.

На челюсти Бена пульсирует жилка, губы жестко сжаты. Он не смотрит на меня.

– Она немного обижена на нас с тобой, вот и все. Мы действовали тайком у нее за спиной. Уверен, она не намеревалась игнорировать тебя. Беатриса хорошего мнения о тебе.

Конечно, он за нее заступается. Она его близнец.

Чувство вины проникает сквозь щиты, которыми я окружила свое сердце. «Каково тебе, Бен, разрываться между двумя самыми важными женщинами в твоей жизни?» – думаю я. Может быть, он прав. Беатриса – моя подруга, она не стала бы игнорировать меня намеренно, она была занята оформлением своего сайта, вот и все. «Но ей ничего не стоило просто сказать «доброе утро», хотя бы из вежливости». Я мотаю головой, отгоняя эту предательскую мысль. Я спала с ее братом-близнецом тайком от нее, она имеет право злиться на меня. И со временем она привыкнет к этому.

Я беру Бена за руку и сжимаю ее.

– Прости меня, – шепчу я. – Я не хочу ссориться.

– Значит, ты не против того, чтобы немного притормозить, – он понижает голос, – в плане секса – ну, пока что? Ты все еще хочешь, чтобы мы были вместе?

– Конечно, хочу, – с облегчением соглашаюсь я, и внезапно зал словно делается светлее, а смех – менее резким. – И перед Беатрисой я тоже извинюсь. Она имеет право на то, чтобы злиться на меня.

– Она не злится на тебя. Слушай, наверное, лучше оставить все как есть. – В его голосе звучит раздражение. – Давай оплатим счет и поедем в город.

Он лезет в карман, достает потрепанный бумажник и, вынув две скомканные купюры, бросает их на стол. Этого едва хватит, чтобы оплатить его половину счета, не говоря уже о моей. Не то чтобы я ожидала, что он заплатит за меня. Он улыбается мне, старается держаться менее скованно, но это выглядит как-то фальшиво, и у меня возникает впечатление, будто он что-то скрывает.

Глава четырнадцатая

Дождь барабанит по стеклянным дверям, и Беатриса складывает ладони чашечкой и приставляет их к щекам, чтобы заслонить свет из студии и увидеть сад. Где же он? Небо затянуто быстро летящими злыми тучами, и она тоскует по вчерашней жаре. Как бы ей хотелось, чтобы всегда было лето! По небу прокатывается низкий раскат грома, сопровождаемый неизбежным сполохом, на мгновение озаряющим сад. Беатриса отшатывается от окна: она всегда боялась попасть под удар молнии, представляя, как электрические разряды проникают сквозь стекло и поражают ее током.

Она вздрагивает, плотнее закутываясь в кардиган. Уже почти полночь. Где же Бен? Она не чувствует себя в безопасности, когда его нет дома, и ей не нравится, что в доме сейчас нет вообще никого, кроме нее. Она счастлива, когда здесь много людей, а Бен находится рядом с ней. Она борется с желанием позвонить ему на мобильный, не желая создавать впечатление, будто она отчаянно нуждается в его присутствии, хотя понимает: так оно и есть. Вместо этого она ходит по комнате, пытаясь слить излишки энергии, пульсирующей в ногах, руках – и особенно в пальцах, которые так и норовят схватить телефон. Ее взгляд падает на бархатную коробочку, лежащую рядом с мобильным. Крышка откинута, и на атласной подложке лежит сапфировый браслет – изделие, которым она гордится больше всего. Беатриса обещала отправить его клиенту утром. За браслет ей заплатили большую сумму, хотя дело не в деньгах, а