День выдался неожиданно прибыльный: несмотря на то, что покупали в основном всякие мелочи, сегодняшняя выручка составила более трехсот тысяч иен. Если шеф не успевает вернуться до закрытия, я обычно кладу выручку в кассу, закрываю магазин и несу ключи Масаё, но сегодня я, беспокоясь о сохранности довольно крупной выручки, осталась в магазине даже после закрытия.

Я вышла на улицу, закрыла ставни, вернулась в помещение через черный вход и закрылась на ключ изнутри. В дальней комнате, там, где мы обычно ставим нераспроданные котацу, сейчас стоял довольно большой чайный столик. Он, конечно, тоже продается, но пока мы им пользуемся во время обеденного перерыва.

– Не стесняйтесь проливать бульон – так столик станет даже лучше, более живым, что ли, – говорил про него господин Накано.

Я заварила себе чаю, выпила одну чашку, потом вторую, потом третью (чай заварился уже совсем слабо), а шефа все не было. Я позвонила ему и оставила на автоответчике сообщение, предупредив, что осталась в закрытом магазине, так что господину Накано по возвращении пришлось бы изо всех сил стучать в заднюю дверь, но я почему-то начала беспокоиться, что могла не услышать этот стук, а потому вышла во двор.

Грузовика на обычном месте не было. Я достала из своей тканевой сумки копию «чего-то типа романа» Сакико.

Я рассеянно посмотрела на одно из предложений. «Поначалу мой голос звучал высоко, но постепенно становился все ниже и глубже», – гласило оно. Кстати, с начала сентября шеф стал как-то реже «ходить в банк».

Зазвонил телефон. Размышляя, ответить или нет, я направилась к аппарату. Шагала я медленно, чтобы не упасть в темноте – свет в магазине был уже выключен.

Телефон трезвонил долго. Я добралась до него только тогда, когда сигнал повторялся уже в пятнадцатый раз, а звонивший все еще не бросил трубку.

Прежде чем я успела представиться, в трубке раздался голос:

– Это я.

– Кто? – переспросила я.

Голос помолчал. Я догадалась, что звонила Сакико.

– Господин Накано еще не вернулся, – сказала я как можно более равнодушно.

– Спасибо, – ответила Сакико. Помолчав, она продолжила: – Вы ведь Суганума, верно?

Вообще-то меня здесь редко называют по фамилии – пожалуй, этого не случалось с тех пор, как я начала подрабатывать в магазине, – но за последние два дня я услышала свою фамилию уже дважды.

– Верно.

– Вы, думаю, прочитали мои записи, не так ли? – с утвердительной интонацией сказала женщина.

– Да, – честно ответила я.

– И как?

– Очень круто, – сказала я, невольно подражая манере речи Такэо. Сакико хихикнула.

– Слушай, – вдруг сказала женщина таким тоном, словно мы две подруги, постоянно болтающие по телефону. – А тебе целлулоидные куклы не кажутся эротичными?

– Что? – переспросила я.

– Меня с детства возбуждали их суставы. Такие подвижные…

Я молчала, не в силах произнести ни звука. Сакико тоже больше ничего не сказала.

Через некоторое время я обнаружила, что звонок уже закончен, а сама я стою во мраке комнаты с телефонной трубкой в руке.

– Целлулоид, – пробормотала я.

Какое неудобное слово. «Лу» и «ло» рядом здорово сбивали.

Положив трубку на место, я вернулась в дальнюю комнату. Целлулоидных кукол у меня не было. Куклы в моем детстве были в основном виниловыми, и у них почему-то были сплошь иностранные имена – Дженни, Сара, Анна и все в таком духе.

Я снова взглянула на «роман» Сакико. На глаза попалось слово «киска». В этой сцене мужчина силой заставил героиню произнести это слово.

«Ну, на это вполне способен и шеф», – подумала я, убирая копию рукописи обратно в сумку.

Флюоресцентная лампа светила так ярко, что я невольно закрыла глаза рукой.

Глава 7

– Тут Сэйко Мацуда попалась, – сказал господин Накано.[28]

– Когда сделано? – поинтересовался Токидзо.

– Где-то в начале восьмидесятых, – ответил шеф, листая блокнот.

В блокноте, всегда лежащем у рабочего телефона, было написано рукой Такэо: «Сэйко, примерно восьмидесятые». Буквы были аккуратные – настолько, что малознакомый человек вряд ли бы догадался, что у него такой почерк.

– В общем, прикрепи фото и скинь мне по электронной почте, описание сам придумаю, – деловито сказал Токидзо.

Масаё за глаза называет его не иначе, как «великий журавль»: «журавль» – потому что худой, а «великий» – потому что вид он имеет самый царственный.

– Ходят слухи, что Токидзо закончил Гакусюин, – как-то по секрету шепотом сообщила мне сестра шефа.[29]

– Ого, Гакусюин, – рассеянно ответила я.

– Да, Гакусюин, – заговорщическим тоном подтвердила Масаё.

Возраст Токидзо просто не поддается определению: ему может быть как шестьдесят пять, так и уже за семьдесят, а то и вовсе под девяносто.

– Ну, он недавно признался, что получает пенсию, так что шестьдесят ему точно исполнилось, – сказала Масаё.

– Неужто ты к нему неровно дышишь? – спросил шеф.

– Что еще за намеки! – возмутилась женщина, сдвинув свои идеальные брови.

– Намеки? Ты ж сама стараешься узнать о нем как можно больше! Влюбилась небось?

– Ничего подобного! – отрезала Масаё, резко отвернувшись.

Подумав, что влюбленность тут ни при чем, я рассеянно взглянула на лицо женщины. Кожа ее была совершенно гладкой, даже без пушка. Я как-то спрашивала Масаё, не бреется ли она, но женщина ответила, что нет.

– У меня просто почти нет волос на теле. Не растут. Даже «там» почти ничего нет, – сказала тогда сестра шефа.

– Ого, – удивилась я, невольно подняв голову, но Масаё оставалась абсолютно спокойной. Лицо господина Накано выражало то же спокойствие. Нет, все-таки я их обоих не понимаю.

– Царапины, конечно, редкость для полноразмерных рекламных стендов и могут прибавить ему уникальности, но цену при продаже придется немного сбить.

– Купить подешевле – это, конечно, хорошо, но вот удастся ли его потом продать дороже…

Шеф и Токидзо обсуждали товары для интернет-аукциона, который сам Токидзо и проводит. В последнее время продажи «Магазина Накано» в интернете растут в прогрессии. Масаё настаивала, что не стоит оставлять такое серьезное дело на постороннего человека, и уговаривала брата научиться наконец пользоваться компьютером, но мужчина, полностью игнорируя увещевания сестры, спихнул все продажи в интернете Токидзо.

Такэо как-то рассказал мне, что хозяин аукциона приходится близким Сакико, а потому шеф вполне доверял ему работу с сайтом.

– Родственник Сакико, надо же. Какой, оказывается, у шефа узкий круг знакомств, – заметила я, на что Такэо, чуть подумав, ответил:

– У меня их еще меньше – вы да та самая умершая