Он замолкает, глядя на свои руки.

– Вы очень вовремя пришли, товарищ капитан, – говорит новый директор конезавода. – На своих сторожей с берданками у нас уже надежды нет. Конокрады теперь не только по ночам атакуют табуны. – Оживляясь, Татьяна Ивановна Шаламова выходит из-за письменного стола и останавливается перед большой картой на стене. – Отбивают от табунов производителей и конематок. Где-то здесь, в глухой степи, – она показывает по карте, – припрятывают и потом переправляют через Дон – дальше. Чуть ли не в Турцию и Иран. Здесь какая-то загадка есть.

– Я в воздушно-десантных войсках в разведке служил.

Новый начальник конезавода улыбается:

– Ну, вертолета для разведки табунных степей я вам, к сожалению, не могу предложить, а вот машину за вами закрепим. Верхом вам всю табунную степь долго объезжать, а у нас есть старенький «виллис». На нем еще бывший начальник конезавода ездил. И персонального водителя вам дадим.

– За рулем я и сам могу. Водитель не нужен мне.

– Нет, начальнику охраны конезавода без сопровождающего нельзя. За последний месяц мы уже пятерых конокрадов успели в милицию передать. – Новый начальник конезавода нажимает на столе кнопку и говорит появившемуся в кабинете секретарю: – Выдайте товарищу Пухлякову ключ от комнаты в общежитии, подготовьте приказ согласно его заявлению и пригласите, кто еще ко мне там на прием. – Она протягивает через стол руку Ване Пухлякову. – У вас все, товарищ капитан?

– Все. До свиданья, Татьяна Ивановна.

– Всего доброго, Иван Андреевич. – Она обращается к секретарю: – Пусть следующий войдет.

В приемной навстречу выходящему из кабинета Ване Пухлякову поднимается со стула Даниил Романов. Ваня выходит из приемной на улицу, а Даниил входит в кабинет.

Новый директор конезавода не терпящим возражения тоном говорит ему:

– Поскольку твой самосвал совсем вышел из строя, то вплоть до окончания капитального ремонта пересядешь на «виллис» генерала Стрепетова. Будешь начальника военизированной охраны возить. Покажешь ему всю степь и все балки, по которым к табунам подбираются конокрады. Съездите в район за оружием. И чтобы мне ни одна голова не пропала. Тебе все ясно, Даня?

Он наотрез заявляет:

– Нет, не все. Я не согласен при нем адъютантом быть.

– Не адъютантом, а водителем. Если не хочешь, иди на ремонт. Водитель должен ездить, с кем ему прикажут. Я тоже себе места не выбирала, а генеральный директор треста назначил – и все. Вот тебе ключ от «виллиса», и поступай в распоряжение капитана. – Она загадочно говорит: – Вплоть до продолжения свадьбы, прерванной по моей вине. До свиданья, Даня.

Широко разлилось зеркало воды у подошвы крутого правого берега. Полая вода поднялась почти до самых домиков хуторов и станиц, заливает остров, бушует под ярами. По высокой деревянной лестнице с обрыва, на котором угнездился ресторан-крепость, его владелец, в хорошем костюме, с галстуком, с большой подстриженной бородой, сводит вниз по ступенькам к воде тучного, нездешнего облика человека, поддерживая его под локоть. Сопровождающая их переводчица, в джинсах, в пластиковой куртке и в шляпе с большими полями, из-за спины переводит крупному тучному гостю слова владельца ресторана-крепости:

– Вот это и есть Дон.

Внизу у причала стоит белоснежный катер, на борту которого написано: «Дружба народов».

Переводчица вслух читает название катера и со слов владельца ресторана-крепости поясняет гостю:

– Это, Генрих Карлович, в прошлом была яхта Геринга.

Гость изумляется:

– О! Рейхсмаршал Геринг!

Старый цыган Данила поясняет:

– Ваши соотечественники здесь были почти полтора года.

Генрих Карлович вдруг по-русски довольно четко и правильно говорит:

– Казаки. Сталинград. – И показывает на свою грудь рукой. – Плен.

Владелец крепости-ресторана подхватывает:

– А теперь вы, Генрих Карлович, не только наш гость, но и компаньон. – И он по ребристой широкой доске переводит под локоть гостя с причала на катер. Сам капитан встречает их у борта, прикладывая руку к козырьку. Генрих Карлович знакомится с ним, и вскоре катер отчаливает от берега. Владелец ресторана-крепости продолжает пояснять гостю, указывая рукой то на правый, то на левый берег Дона: – По этим склонам казаки всегда разводили виноград, а по левому берегу гуляли табуны донских коней. Я у конезаводчика Королькова в молодости табунщиком был. Здесь, Генрих Карлович, золотое дно. По воде можно туристов возить, а по берегу верхом и на тачанках от острова до самого ресторана и обратно круиз устроить. Казаки с лампасами будут им показывать Дон, а на острове можно тоже ресторан открыть.

Генрих Карлович, которому переводчица продолжает переводить слова старого цыгана Данилы, кивает головой:

– Да, да, казаки, вино, табуны.

Между тем катер пристает к острову. На берегу встречает их женщина с ружьем. Большая серая собака сидит возле ее ноги, подняв волчьи уши.

– А это, Генрих Карлович, хозяйка острова. Здесь можно целый табун держать. Остров большой.

Клавдия Петровна Пухлякова спрашивает:

– Это зачем же табун? У нас здесь заповедник. Видите, какие дубы стоят.

Генрих Карлович с удивлением рассматривает хозяйку острова, спрашивает у Данилы:

– Зачем ружье?

– Донская казачка. У нас не только казаки, но и казачки хорошо умеют стрелять. Она тут, Генрих Карлович, от браконьеров одна круговую оборону держит.

Генрих Карлович одобрительно смотрит на хозяйку острова и говорит по-русски:

– Браконьер – это очень плохо.

Клавдия Петровна Пухлякова обращается к старому цыгану Даниле:

– Скажи ему, что немцы пока здесь были, почти весь остров сожгли и порубили на дрова. Да ты переводи, не бойся, – велит она Даниле, который в замешательстве теребит свою цыганскую бороду. – И вино у нас из подвалов все вывезли. Лошадей угнали. В станице Раздорской троих молодых партизан убили. Переводи, – сурово приказывает Клавдия Петровна.

На выручку старому цыгану Даниле приходит переводчица и что-то говорит немцу Генриху Карловичу. Тут же она переводит его ответ:

– Это были не немцы, а фашисты. Я тоже тогда был молодой фашист. Ничего не понимал.

– А теперь уже понял? – в упор спрашивает его Клавдия Петровна.

– Да, да, понял. Теперь немцы и казаки – геноссе.

Старый цыган Данила поясняет:

– Генрих Карлович обещает помочь все эти склоны под виноградники занять, а по левому берегу, на бывшем займище, новые конезаводы открыть.

Клавдия Петровна враждебно говорит:

– У нас своих конезаводов хватает. Казаки сами знают, как разводить лошадей. И виноград, слава богу, умеют выращивать. Скажи ему, что на этом острове никакого ресторана не будет.

Цыган Данила сердито прикрикивает на Клавдию:

– Ты, дуреха, совсем не знаешь, как надо с гостями разговаривать.

Клавдия снимает с плеча ружье.

– Ты меня не дури. Я давно уже научилась с ними разговаривать. А ну-ка отворачивай от острова обратно. Я тебе русским языком сказала, что здесь