Она кивнула, вслушиваясь.

— Вот тогда, — продолжил он, — и появились роли. Из необходимости. Мужчины — сильнее физически — охотились, сражались, охраняли границы света от костра. А женщины — те, кто дарит жизнь — были под защитой. Их берегли, держали в безопасности. Не потому что они слабее, а потому что потеря даже одной означала меньше детей. Меньше шансов на продолжение рода.

Она нахмурилась, обдумывая это.

— Это не было угнетением, — тихо сказал Рафаэль. — Это была стратегия выживания. Но стратегии со временем теряют актуальность. Мир изменился. А роли — нет.

— Тигров уже нет, — сказала она. — А мы всё ещё ведём себя так, будто они где-то рядом.

Он улыбнулся:

— Именно. Джунгли теперь освещены фонарями. А общество меняется медленнее, чем мир вокруг него.

Она слегка наклонила голову.

— А когда всё начало меняться?

— Уже меняется, — ответил он. — Посмотри вокруг: женщины летают на истребителях, руководят странами, иследуют космос. Мужчины выбирают мягкие пути — растят детей, пишут стихи, лечат. Старая граница стирается.

— Но не без трений, — заметила она.

Он кивнул:

— Конечно. Мы тащим за собой века привычек. Старые сказки. Ожидания, которым давно пора уйти. Но мы идём вперёд. Шаг за шагом.

Она откинулась назад, наблюдая за молодой парой с коляской. Их малыш с восторгом указывал на птицу.

— А что будет дальше? — спросила она.

— В будущем, — сказал он, — роли больше не будут назначаться. Их будут выбирать. Старые ярлыки — добытчик, хранительница очага, кормилец — покажутся такими же устаревшими, как факелы и копья. Машины возьмут на себя заботу о выживании. А людям останется сама жизнь: воображать, учиться, творить.

Она усмехнулась:

— То есть никаких больше «место женщины на кухне, а мужчины на войне»?

— Нет, — сказал он. — Больше никаких рамок. Никаких сценариев. Только люди — рядом, плечом к плечу, строящие что-то лучшее.

Она немного помолчала, потом улыбнулась.

— Мне это нравится.

Рафаэль чуть приподнял бокал.

— Мы вышли из пещер, — сказал он. — Наконец-то.

Глава 33: Что-то не сходится

Билл сидел за столом и читал заголовки новостей. Выглядел он лучше, чем за последние несколько недель — госпиталь остался позади, движения стали легче, лицо снова порозовело. Том только что вошёл, не сняв куртку, с ноутбуком под мышкой.

— Дилан уехал, — сказал он, ставя ноутбук на стол.

— Уехал? — Билл поднял глаза.

— Ага. Он в Мозаике. Позвонил оттуда, поблагодарил, сказал, что добрался. Всё, его уже нет.

Билл покачал головой.

— Может, они его там наконец уговорят осесть и завести детей!

Том отодвинул стул и сел.

— Знаешь что, давай-ка кое-что посчитаем. Сколько бы реально стоило поднять рождаемость в США?

Билл усмехнулся.

— Серьёзно?

Том уже стучал по клавишам.

— Население — около 330 миллионов. Чтобы поддерживать стабильную численность, нужно, чтобы на одну женщину приходилось в среднем 2,1 ребёнка. Сейчас — только 1,6. То есть недостача — полребёнка на женщину.

— И сколько у нас женщин?

— Примерно 60 миллионов в детородном возрасте. Значит, не хватает около 30 миллионов детей в перспективе.

Том сделал паузу.

— Если распределить это на 18 лет... нужно примерно на 1,7 миллиона рождений в год больше, просто чтобы не уменьшалось население.

Билл наклонился ближе.

— А во сколько обходится ребёнок?

— Последняя оценка — $300,000 с рождения до совершеннолетия. Жильё, еда, медицина, образование — всё вместе.

Билл поморщился.

— Это больше, чем стоил мой первый дом.

Том кивнул.

— А теперь умножь на эти 1,7 миллиона дополнительных детей в год.

Пара нажатий клавиш.

— Пятьсот миллиардов. В год.

Билл моргнул.

— Полтриллиона? Каждый год?

— Именно. И это не для того, чтобы увеличить население. Это просто чтобы остановить спад. И это если предположить, что рождаемость больше не будет падать.

Он повернул экран к Биллу:

60 000 000 женщин × (2.1 – 1.6) × $300 000 / 18 лет = $500 000 000 000 в год

Билл постучал пальцами по столу.

— А сколько сейчас весь бюджет?

Том не отрываясь от экрана:

— Около 6,5 триллиона. Но из них больше 2 — это дефицит. А большая часть остального — соцобеспечение, проценты по долгам — неприкосновенны.

Билл кивнул.

— То есть остаётся?

— Расходная часть - примерно 1,7 триллиона.

Билл прикинул в уме.

— Значит, этот план съест почти треть того, чем правительство вообще может распоряжаться?

Том откинулся на спинку стула.

— Двадцать девять процентов, да. И это если люди вообще захотят заводить детей. Если цены не вырастут. Если Конгресс это одобрит. И если выросшие дети потом не уедут в другие страны.

Билл посмотрел на него.

— То есть ты хочешь сказать — это не культурная проблема. Экономическая.

Том кивнул.

— Дети — слишком дорого. А отдача слишком далека. Ниикто не будет платить полтрилиона каждый год в течении 18 лет чтобы потом только начать получать первые дивиденты.

Билл уставился в экран.

— Если бы это был бизнес…

Том закончил за него:

— То он бы закрылся.

Билл откинулся назад.

— Ничего личного. Просто бухгалтерия не сходится.

— Точно.

Глава 34: Цели развития

Телефон зазвонил дважды, прежде чем Рафаэль ответил. На фоне доносились крики чаек и звон посуды — вероятно, он сидел в кафе у моря.

— Том, — тепло сказал Рафаэль. — Чем обязан такому удовольствию?

— Я прикинул цифры, — ответил Том. — По рождаемости. Это… безумие.

Рафаэль тихо усмехнулся:

— А я все думал, когда же ты уже дойдёшь до этого.

— Нет, серьёзно. Если страна хочет просто выйти на уровень воспроизводства — скажем, подняться с 1.6 до 2.1 — ей придётся субсидировать каждого дополнительного ребёнка примерно на шестнадцать–семнадцать тысяч в год. Если учесть жильё, еду, уход, декреты, образование... А потом умножить это на миллионы семей.

— И никто не хочет опрачивать этот счёт, — заметил Рафаэль. — Потому что в старой системе выгоду получают не