Он заказал их, не особо раздумывая. И не доставая кошелька.

Самым удивительным было не это. А то, как он себя при этом чувствовал.

В Огайо, если что-то получал — будто вывернулся, перехитрил систему. Здесь — доступ ощущался как бонус в игре, новый уровень. Но вместо просто веселья — за этим следовал тихий вопрос: А ты будешь пользоваться этим с умом? Не с осуждением. Просто честно.

И Дилан старался соответствовать. Он записался на новый курс — «Проектирование общественных систем» — просто потому, что тема показалась интересной. Он знал, что не обязан. Не нужно было «красить резюме», некого было впечатлять.

Но ему было любопытно. И это любопытство ощущалось как энергия, а не как усилие — и, раз уж всё было бесплатно, ничто не мешало ему попробовать.

Тем же днём, возвращаясь домой, он прошёл мимо детей, рисующих мелками на тротуаре. Встретить детей в Мозаике было несложно — они были буквально везде. Здесь не знали, что такое демографический спад.

Один мальчик рисовал что-то, похожее на кухню из будущего.

— Это что? — спросил Дилан.

Мальчик широко улыбнулся:

— Это еда-машина! Нажимаешь кнопку — и она делает тост!

Дилан рассмеялся:

— В общем-то, ты недалёк от истины. А ты когда-нибудь что-нибудь по-настоящему проектировал?

Мальчик пожал плечами:

— Пока нет. Но, может, начну.

Дилан кивнул:

— Тебе стоит попробовать. У тебя хорошо получится.

Глава 31: Зелёные горизонты

С моря тянуло солёным ветром и разогретым камнем, пока Матео и Рафаэль сидели на краю набережной в Гаване. Волны катились неспешно, будто билось усталое сердце, без спешки. Где-то вдали старая рыбацкая лодка лениво чертила дугу по горизонту, чёрным силуэтом на фоне расплавленного заката.

Долгое время Матео молчал, потом всё же заговорил:

— Рафаэль, можно я спрошу то, что давно крутится в голове?

— Конечно, — мягко ответил Рафаэль, не оборачиваясь.

— Я всё думаю о перенаселении. Климат рушится, всё дорожает, экология гибнет... Все говорят, что людей слишком много. Мол, рожать — значит усугублять проблему.

Рафаэль не сразу ответил. Где-то вдали в воду плюхнулся пеликан. Потом он сказал:

— Тебя волнует это не зря. Ты задаёшь правильные вопросы. Но если мы хотим понять, почему всё разваливается, нужно смотреть глубже.

— То есть... Мозаика ошибается, что поощряет рождаемость? Это же безответственно, разве нет?

Рафаэль покачал головой:

— Нет. Потому что Мозаика не просто добавляет людей в старую, сломанную систему. Она перестраивает саму систему.

— Но ведь чем больше людей, тем больше нужно еды, домов, ресурсов. Разве это не лишняя нагрузка для природы?

— Это так если экономика работает на прибыль, — ответил Рафаэль. — В таких системах всё создаётся не для нужды, а для продаж. Всё делается так, чтобы ломалось, оборачивается в пластик, втюхивается через рекламу. Цель — не удовлетворить потребность, а создать как можно больше желаний.

Матео кивнул:

— То есть, настоящая причина бедствий — это не количество людей, а излишнее потребление вызванное бесконечной рекламой? Вот почему загрязнение, климатический кризис, разрушение природы?

Рафаэль улыбнулся:

— Именно. В Мозаике нет нужды в накопительстве. У нас ценится вклад. Вещи делают надолго. Упаковка — простая. Нет рекламы, которая заставляет думать, что новая вещь лучше прошлогодней.

— А люди не копят? Не жалеют отдавать?

— А зачем? Если вещь больше не нужна — вернул, и всё. Кто-то другой воспользуется. А если тебе она понадобится снова — берешь ее или такую же. Чистую, рабочую, без платы. Она не пылится у тебя десять лет в гараже под брезентом.

Матео рассмеялся:

— Прямо как библиотека вещей.

— Да, именно. И это становится нормой. Когда ты не привязан к вещам, они перестают быть продолжением твоего "я". Исчезает страх потерять.

Матео задумался:

— Значит, рост рождаемости в Мозаике — не угроза экологии?

— Нет. Это надежда. Люди больше не боятся заводить детей. А дети, растущие в системе, построенной на вкладе, а не на жадности, не становятся сверхпотребителями. Они становятся творцами. Делятся. Участвуют.

— А я думал, чем меньше людей — тем больше благ на всех. И цены ниже.

— Это только на первый взгляд. На практике — меньше людей значит меньше покупателей. Магазины закрываются, людей увольняют, начинается нестабильность. Тогда цены растут, а не падают. И государство начинает паниковать.

— То есть, низкая рождаемость ведёт к экономическому хаосу?

— Да. Потому что система построена на вечном росте. И как только этот двигатель останавливается — весь механизм начинает трещать по швам.

Матео посмотрел на небо. Лодка исчезла, а над заливом уже рассыпались звёзды.

Рафаэль продолжил:

— Если рост населения сочетается с разумным потреблением и переработкой, мы можем не просто выживать. Мы снова начинаем мечтать. Осваивать новые горизонты. Двигаться вперёд, а не разваливаться изнутри.

И нам не нужны рынки, прибыль или клиенты на Марсе, чтобы туда лететь. Никакой самоокупаемости или возврата инвестиций - мы просто берем и летим — потому что можем. Потому что есть те, кто готов рискнуть, кто хочет строить новое. И они вознаграждаются.

Честно говоря, при нынешнем уровне рождаемости я сомневаюсь, что нам бы удалось заново заселить даже Соединённые Штаты — не то что Марс или другие планеты. Первая волна поселенцев, скорее всего, просто вымерла бы к третьему или четвёртому поколению. Настолько хрупким стало человечество.

Глава 32: Из пещер

Кафе было тише обычного. Лишь пара местных жителей неторопливо потягивали свои напитки, пока вечернее солнце окрашивало улицу в золотистые тона, вытягивая тени в длину. Воздух стоял тёплый, неподвижный, пропитанный запахом раскалённого камня и далёкого моря.

Официантка облокотилась на спинку стула напротив Рафаэля, лицо её было задумчивым.

— Знаешь, — сказала она, — я всё думаю о том, что ты сказал. Что в первую очередь мы — люди. А всё остальное — просто детали.

Рафаэль поднял взгляд от бокала.

— Продолжай.

— Мне всё не даёт покоя — почему так не было всегда? Почему вообще было по-другому?

Он улыбнулся с пониманием.

— Потому что и мир был другим.

— В каком смысле?

Он сцепил пальцы и положил руки на стол.

— Представь себе древний мир. Дикие звери в темноте. Враждебные племена по соседству. Постоянная угроза