— А что будем делать мы? — глаза Айрат влажно поблескивали в свете костра, кажется на ее живое воображение история эта оказала сильнео воздействие.

— А мы их приманим. Курдуши вышедшие из одного источника всегда связаны друг с другом и, имея доступ к телу одного из них, можно привлечь остальных и кое-что им внушить.

— У тебя специальный заговор от этих, как их… курдушей?

— Нет, конечно, — криво ухмыльнулся Архип. — Эту дрянь я вижу первый раз в жизни. Как ты думаешь, разве шаманы в отдаленных селеньях или бабки-ведуньи в деревнях имеют заговоры на каждый случай? — татарка неуверенно замотала головой. — Нет, конечно, в жизни столько всего, что никаких книг, никакой памяти не хватит все запоминать и записывать. — Понимаешь, заклинания и ритуалы, это просто слова и действия. Они без человека мертвы. А вот правильный человек может скрутить вместе пару травинок, пошептать над ними хоть на латыни, хоть на татарском и сотворить колдовство.

— И ты каждый раз придумываешь сам? — обычно слегка миндалевидные глаза Айрат расширились, став почти круглыми.

— Нет, конечно, — колдун широко улыбнулся. — Тогда б и учиться нашему ремеслу не пришлось, — при слове "нашему" щеки девушки слегка зарумянились, ей было приятна эта похвала учителя. — Я просто подбираю подходящее под случай. Вот сейчас это обычная охотничья ловушка, завлекающая зверя в капкан. Просто я воспользовался свойством курдушей, о котором говорил выше. Не забыла еще, голова дырявая?

— Архип! — возмутилась девушка. — Курдуши, вышедшие из одного источника связаны друг с другом и воздействуя на одного можно воздействовать на весь выводок, — гордо продекламировала она, подражая голосу учителя.

— Молодец, кивнул тот. А теперь давай колдовать. У мужиков уже все готово, — он указал на Семена, машущего руками возле заваленного хворостом двора. Даже удивительно было, что всего несколько человек за такой коротки срок набрали столько хвороста.

Они прошли во двор и выбрали место между несколько особенно большими кучами хвороста.

Положив дощечку в центр свободного пространства, колдун простер над ней руки и затараторил в странном рваном ритме:

А я по колу хожу,

Чародею-ворожу,

К Христу-Господу взываю,

На него лишь уповаю:

Ты мне Боже помоги,

Мне добычу приведи,

Сохрани да сбереги,

Аминь, Аминь, Аминь.

Ах Апостол Андрей,

Первозванный,

Ты ловил сам зверей,

Богом данных,

Помоги, не оставь,

В мои сети направь,

Делом Господа восславь

Аминь, Аминь, Аминь.

Иоанн да Иаков Зеведеевы,

На детей рыбака все надеюсь я,

Вам ясна моя кручина,

И мольбы моей причина -

Пусть осенит ваша милость,

Чтоб в силках добыча билась.

На успехи не скупилась,

Аминь, Аминь, Аминь.

Никаких внешних проявлений чар не последовало, но Архип ощутил, как воздух над дощечкой заметно потеплел. Удовлетворенно кивнув головой, колдун разместил содержимое на траве и отошел назад.

— Будем ждать, — громко, чтобы услышали все вокруг, скомандовал он и затаился.

Ждать пришлось довольно долго. Достаточно, чтоб солнце почти уже скрылось за холмом. И только потом на открытое пространство прилетела первая ворона. Большая, уродливая, с огромным зобом, волочившимся по земле. Птица уселась ровно на середину круга, около деревянного амулета и закрутила уродливой башкой в поисках добычи. Не найдя ничего она возмущенно и, как показалось Архипу, слегка удивленно каркнула, и раскинула крылья, намереваясь взлететь. Но не смогла. Некоторое время она только недоуменно дергалась, пытаясь оторваться от поверхности, но, словно бы земля была измазана каким-то клеем, все ее усилия пропадали втуне. За это время к ней присоединилось еще одна птица, пара крыс и даже один кот. Когда до курдушей, наконец дошла вся безвыходность ситуации, они подняли истошный визг, то ли от злобы и страха, то ли для того, чтоб оповестить сородичей. Но заговор Архипа работал идеально и скоро ни в воздухе, ни на земле практически не осталось свободного места. Сотни ворон и крыс, несколько кошек перли нескончаемым потоком и собирались на слишком маленьком для такой массы тварей пятачке в огромный верещащий и дергающийся ком, ощетинившийся крыльями, лапами и хвостами. В какой-то момент Архип даже подумал, что в круге просто не останется земли, чтоб прилипла вся добыча, но, слава Господу, этого не случилось. Попались все до единой.

Колдун разжег факел и поднялся из своего укрытия во весь рост. На другой стороне от кучи хвороста, следуя его примеру встал Семен.

— Ух, знатно немец потрудился, конечно, — позлорадствовал Архип, разглядывая плохо различимое в неверном свете факелов копошащееся месиво. — Отрадно будет всю эту погань уничтожить! — и швырнул факел в кучу.

Сухой хворост, слегка спрыснутый горючей смесью, много, к сожалению, у Архипа сделать ни времени ни сил не было, занялся мгновенно, а спустя пяток минут уже превратился в ревущий и трещащий огненный шторм вокруг сбившихся в кучу уродливых подобий на божьих тварей. Твари больше не кричали. Теперь они молча всеми тысячами глаз, словно единое существо смотрели на людей.

— Господи, жуть-то какая, — пробормотала Айрат, глядя как сразу добрая сотня птиц вспыхивают, словно сухая солома, перо оно замечательно ведь горит, и в полном безмолвии продолжают стоять, объятые пламенем.

— Они не чувствую боли, — объяснил Архип. — По сути своей это духи, заточенные в искусственные тела. Смерть для них означает лишь переход в естественную форму.

— Жуть… — поддержал Айрат подошедший Семен.

— Жуть, — согласился колдун, — разглядывая, как превращается в комок пламени очередная кошка. Огонь уже начал лизать избу, заметил он. К сожалению, нельзя было придать тела несчастных земле по всем правилам, но он пообещал попросить у Григория отходную по несчастным.

Глава 29

1733 года июля 4-е число. С величайшим прискорбием и стыдом своим должен признать, что самые нелепые и ужасные россказни, распространяемые Крапивинскими пейзанами о моем сердечном приятеле