Эм Джей уже тянулась к дверце машины, но я не для того перся в этот чертов колледж, чтобы уйти ни с чем.

— Мэри Джейн, постой, пожалуйста! — окликнул я ее, чуть ускорив шаг и стараясь, чтобы голос звучал как можно более дружелюбно и безобидно.

Она обернулась, и на ее лице промелькнуло вежливое недоумение. Она явно не помнила меня.

— Эм… Прости, мы знакомы?

— Томпсон. Джон Томпсон, мы в одной группе по истории театра, — представился я. — Не подскажешь, где найти хорошего репетитора по актерскому мастерству? Ты же лучшая на потоке, наверняка знаешь кого-нибудь толкового.

— А, да, точно! Томпсон! Это же ты сегодня оригами для медсестры собирал! — с внезапным, немного наигранным энтузиазмом воскликнула она. — Что касается репетитора, то могу посоветовать одного, но он дорого берет. Записывай номер.

К черту мне номер сраного репетитора! Моя цель стояла в метре от нее и хмурила брови.

— Да, спасибо, и дай, пожалуйста, свой номер на всякий случай, — добавил я как можно более небрежно. — Вдруг не потяну по деньгам, так хоть с тобой проконсультируюсь, как с экспертом. Просто я в ближайшие дни не смогу посещать колледж, дела не ждут.

— Кхм, Мэри Джейн, нам пора, — о, наконец-то! Лед тронулся. Ревность — отличный катализатор. Парень шагнул ближе, властно кладя руку ей на плечо.

— Прости, а ты кто? — я повернулся к нему, изображая искреннее неведение. Раз он влез в наш диалог, это дает мне полное право завести диалог уже с ним.

— Я ее парень, — чуть похмурившись, процедил он. Я видел, как его взгляд оценивающе скользнул по моей потертой кофте и дешевым джинсам, и тут же расслабился. Угрозы в тощем, невзрачном студенте он не увидел.

— У парня ведь есть имя? — я протянул руку с максимально обезоруживающей улыбкой. — Я Джон Томпсон, одногруппник. Впрочем, ты это уже слышал.

— Гарри Озборн, — ответил он, нехотя пожимая мою руку. Его хватка была слабой, вялой, как у рыбы.

— О, Озборн? Наверное, тебе уже надоело это слышать, но… ты случайно не сын того самого Нормана Озборна? Основателя «Озкорп»?

— Ты даже не представляешь, как надоело, — в его голосе проскользнула искренняя, неподдельная усталость и горечь. — Я бы, может, и пожаловался на жизнь, но мы с Эм Джей правда очень спешим. Пусть она уже продиктует тебе номер репетитора, и мы поедем.

Миссия была успешно выполнена. Я получил подтверждение. Это действительно Гарри Озборн. Мэри Джейн, с вероятностью 99 %, с ним из-за денег и статуса. А сам Гарри — типичный «золотой мальчик» с кучей комплексов, отчаянно пытающийся вырваться из тени могущественного отца. Эта информация определенно не будет лишней.

Пока я шел по направлению к своей конуре, первоначальное удовлетворение от успешно проведенной «операции» сменилось холодным, липким чувством тревоги. Одно дело — знать, что ты в мире Марвел. Другое — лично пожать руку человеку, чья судьба — стать одним из самых известных суперзлодеев этого города. Гарри Озборн. В ряде версий — Зеленый Гоблин, в ряде просто Гоблин…

В голове всплывали обрывки комиксов и фильмов. Глайдер, тыквенные бомбы, безумный смех и сверхчеловеческие физические параметры. И Норман Озборн — его отец. Первый и самый опасный Гоблин. Человек, который не остановится ни перед чем ради достижения своих целей. Я только что влез в их личное пространство. Пусть и на мгновение, пусть и под самым невинным предлогом. Но что, если этот короткий разговор был замечен? Что, если у Нормана паранойя, и он отслеживает все контакты своего сына? Бред, конечно, и тут паранойя скорее у меня. Я для них — пустое место, мошка на лобовом стекле. Но сам факт… Я не просто наблюдатель, я теперь частично участник этой глобальной игры. А игроки здесь — фигуры совершенно другого калибра.

Внезапно моя затея показалась мне верхом идиотизма. Зачем я полез? Узнать то, что и так было очевидно? Убедиться, что это тот самый Гарри? Мне нужно было держаться от этих людей как можно дальше. Забыть про Мэри Джейн, про Озборнов, про всех этих персонажей с трагическими и опасными судьбами. Мне нужно было забиться в свою нору и тихо крафтить, пока я не стану достаточно сильным, чтобы не бояться каждого шороха. Но увы, уже поздно. Контакт состоялся. И где-то в глубине души шевелился мерзкий червячок страха: а что, если этот контакт будет иметь последствия?

Вернувшись под эти тяжелые думы в свою каморку, я, как на конвейере, за час собрал девять оставшихся кусудам и довел свой баланс до заветных 50 ОР. Ровно половина пути. Но что дальше? Связываться с оригами более высокой сложности я желанием не горел, а значит, нужно было создавать что-то другое. Что-то настоящее. Что-то, что мои руки помнят. Но для этого нужны были материалы и инструменты. А для них — деньги.

Я открыл ноутбук. Онлайн-банк встретил меня жестокой реальностью: $17.35. Семнадцать долларов. Плюс десятка и горсть мелочи в кармане. Вот и весь мой капитал. На это не то что материалы для крафта — еды на пару дней не купишь. Осознание собственной нищеты ударило под дых. В прошлой жизни я был самодостаточным. Я никогда не был богат, но у меня всегда были деньги на жизнь и на любимое дело. А здесь… я был на самом дне.

— Меня коробит от одной только мысли, но, похоже, придется совершить сделку с дьяволом… — пробормотал я, натягивая единственные приличные кроссовки.

Вывеска «Нью-Йоркский Центральный Банк» на фасаде роскошного здания в Манхэттене сияла фальшивым золотом и давила своей монументальностью. Внутри все было еще хуже: холодный, гулкий мрамор, тихий шепот кондиционеров и клерки в дорогих костюмах с натянутыми улыбками акул. В прошлой жизни я ненавидел кредиты. И Джон, судя по его воспоминаниям о приемной матери, которая вечно была в долгах, разделял эту нелюбовь. Для нас обоих банк был храмом ростовщичества, местом, где у людей отбирают их мечты, заворачивая это в красивые слова о «возможностях».

Сглотнув ком в горле, я подошел к стойке. Молодой парень в идеально выглаженном костюме, с прической волосок к волоску, выслушав мою просьбу о кредитной карте, просиял так, будто я предложил ему