— Уверен, это будет самое лучшее восстание с времён правления Асданоша Беспощадного!

"Погодите-ка, что? — не сообразил Гринбейл. — О чём говорят эти непонятные люди? Не может быть, что они собираются устроить настоящее удачное восстание? Почему? Какова причина? Быть может, это просто шутка?" — испуганно размышлял мальчик.

Занявший соседний с пискляком стул спросил отвратительно-низким голосом:

— Ну и когда же Неизвестный вторгнется в Онфост?

Но ответа не последовало, так как Мсье Хай вновь принялся исполнять припев. В этот раз финальный.

У каждого без исключения!

Есть такое желание-е,

Сбросить бархат и тесьму-у-у!

И отправиться в тюрьму! — закончил чудесный артист, кланяясь обрадованной публике и вращая тростью, как и танцовщицы. Кто-то крикнул “браво”.

— Что? — не понял Менгель, возвращаясь к разговору, после пары хлопков в честь артиста. — Ох, мой швондер, какое же великолепное исполнение!

— Сэр, когда же Неизвестный вторгнется в Онфост? — повторил низкотонный.

— Точно, — уверенно кивнул новый шварц с Терриякки.

Менгель Рондалонич, вздохнув с облегчением от упавшей с его плеч тайны, наконец ответил то, что от него требовалось.

Глава 2. Часть 1. Кубарем с улицы Саранди.

— Уже сегодня вечером! — торжественно заявил Менгель, всмотревшись в лица заговорщиков, чтобы прочитать на них реакцию. — Сегодня вечером Неизвестный вторгнется в Онфост!

Эта фраза отдалась в голове Томаса, словно гром среди ясного неба. Не может быть, чтобы в Онфосте произошло что-то ужасное! В северном городке никогда ничего плохого и не происходило! Подумать только, уже вечером! Следовало срочно доложить штабу леннов, который расположился на Площади Свободы, а для этого необходимо взять с собой бабушку, чтобы Гринбейла не выдворили восвояси усатые приверженцы закона.

Девять отличающихся внешностью, но одинаковых по гнусности заговорщиков заржали словно кони, отчего вызвали недовольный взгляд Мсье Хая со сцены. Но группе противозаконников не было никакого дела до мнения артиста.

— За премерзкие новости! — произнёс тост Менгель, поднимаясь со стула.

— За премерзкие новости! — хором согласились злодеи.

Заговорщики вместе подняли бокалы и бутылки с мутным пойлом, дружно чокнулись, разлив жидкость по столу, покрытым бархатной скатертью, и продолжили отвратительно хохотать.

— Кто бы мог подумать, что из клоунов смуглой гадалки мы встанем в ряды Неизвестного и вскоре займёмся захватом Короны! — прописклявил высокотонный и худой тип.

— Да, — присоединился низкотонный плотный мужчина. — Мне не нравилось пудриться, носить на носу мягкий красный шарик и падать на уличную плитку, чтобы развеселить неблагодарный народ, безразличный к нам.

— А я самого детства сидела в тюрьме, — пожаловалась женщина, заглядывающаяся на Менгеля.

В концертном пабе вновь заиграла публика, оркестр разогревал её перед следующей песней. Мсье Хай же общался с залом. Однако заговорщики уже не следили за мужчиной, а болтали о своём.

— Как же так вышло? — сжав ладони у груди вопросил карлик.

— О-о, эта крайне трагичная история, дорогуша, — погладила дамочка того по макушке. — Когда я родилась, мой отец обвинил меня в преступлении. Преступлении, заключавшемся в том, что слишком уж красива и женственна. Шучу, он назвал меня так же, как звали мою мать, а потом выдал меня ленниции. Я пробыла за решёткой до десяти кругов, а потом меня отправили пахать в рабочем доме для сироток, ведь мои родители так и не вернулись за мной.

Карлик смахнул вырвавшуюся из глаза слезу и пожалел женщину:

— Как мне жаль вас, Мисс, — грустно всхлипнул он. — Какие же несправедливости набросил на вас сеткой Великий Влас! А ведь я тоже пережил похожее…

— А как ты пришёл к тому, чему пришёл, Менгель? — положила ладонь на плечо Рондалонича дамочка, перебив рассказ низкорослого. — Почему вступил в ряды будущих захватчиков?

Бледнолицый выгнул левую бровь и брезгливо убрал с себя пальцы союзницы.

— Я не предпочитаю говорить о своём прошлом на людях, — признался он, снова отпив торн из бутылки. — Когда-то я жил в этом мерзопакостном Онфосте, где ребёнком я ощущал давление со стороны взрослых. Никто не верил в меня, но я добился всего сам!

Менгель непонятно отчего разозлился и ударил по столу, заставив бокалы и другие стекляшки дребезжать. Посетители оглянулись на Рондалонича, а потом вернулись к Мсье Хаю, закончившему вступление ко второй песне.

— Следующая музыкальная история будет о погоне за проблемами, — поведал он зрителям.

Менгель, осознав, что от напитка из торниана у него помутнел разум, поставил бутылку на стол и решительно кинул заговорщикам:

— Предлагаю вам вернуться на посты, но будьте внимательны. Когда к горизонту начнётся опускаться солнце, я жду каждого вас на Площади Свободы. Вы свободны.

Гринбейл осознал, что пришла пора ему убираться из паба. Мальчик собрался залезть обратно под стол и доползти до входной двери, как кто-то резко вздёрнул юного посетителя за ворот пальто. Томас обомлел от страха, ведь, когда он обернулся, то увидел массивную тушу, нависшую над собой. Несомненно, это был один из противозаконников, который лишь секунду назад внимал фразочкам Менгеля, сидя на трещащим под ним стулом.

— Куда это ты собрался? — усмехнулся злодей, оскаливаясь в мерзкой улыбочке. — Мы не отпустим такого важного свидетеля, оказавшегося не в том месте не в то время!

Амбал поднял брыкающегося Гринбейла в воздух и повернул его лицом к оставшимся противозаконникам.

— Глядите, сэр Менгель, кого это я отыскал рядом! — сообщил Рондалоничу верзила.

Бледный человек, показав сияюще-белые зубы Томасу, угрожающе поинтересовался:

— Так, так, так. Мальчишка с игрушкой шварца с Терриякки. Не зря я обратил на тебя свой ястребиный взор ещё утром. Удумал следить за мной?

Заговорщики посмотрели на кудрявого подростка как на падаль. Карлик и амбал, дамочка, не любящая тюрьмы и Менгель, высокотонный и низкотонный, а также три брата с широкой костью в области талии ожидали расправы.

— Где Скобель? — нахально не растерялся Томас. — Где прошлый шварц с Тихой Площади?

— Что ж, — не удивился Менгель. Молодо человек клацнул зубами и прошипел. — Я съел его на завтрак!

Гринбейл закатил глаза, осознав, что Рондалонич воспринимает его как ребёнка.

— Как-то не верится, — вякнул мальчишка. — Скорее, его сожрали вон те толстяки.

— Ну и ладно, — огрызнулся преступник. — Теперь он один из наших пленных. Следом за ним мы похитим и