Отец Роман улетел в Ростов-на-Дону седьмого февраля 2023 года.

На передовой у отца Романа, взявшего позывной «Пересвет» в честь русского богатыря, сразившего на Куликовом поле татарского Челубея, обязанностей много. Две главных – он фронтовой священник и служит духовным наставником бойцам. На отдыхе в блиндажах проводит беседы с теми, кто уже изрядно понюхал пороху, устал от окопной жизни, но не сломленный трудностями несёт свой крест освободителя на многострадальную землю, и слово батюшки-добровольца для каждого особенно дорого и, кстати, подкрепленное верой в Господнюю помощь, укрепляет дух, а с ним и телесные силы. Бывало и не раз, напутствовал бойцов перед выполнением поставленной задачи, не ища для этого особых условий безопасности, и воины видели искренность батюшки, его смелость и жажду всеобщей победы не только над украинским нацизмом, но над мировым злом.

Вторая – более опасная и сложная обязанность, кстати, добровольно принятая в качестве командира санитарного взвода: ездить на вызовы в атакующие врага подразделения, оказывать первую помощь раненым, доставлять в госпиталь. То и другое отец Роман выполняет с добросовестным рвением. Военные будни захлестнули его, как и каждого на линии соприкосновения с нацистами. В одном из вызовов санитарную машину с опознавательными знаками, по международной конвенции неприкасаемую, в которой они везли раненых в медсанбат, накрыли снаряды крупного калибра. Точности безнравственным украм не хватило, машину изрядно тряхнуло, виляя и едва не переворачиваясь от новых взрывов, она выскочила из-под обстрела. Люди отделались испугом и легкой контузией. Отец Роман с молитвами оправился быстро и к врачам за помощью обращаться не стал.

Вторая контузия случилась через месяц и оказалась куда тяжелее: священник потерял слух. Его посчитали погибшим, но он отлежался в окопе и ночью, творя молитвы о Господнем вспоможении, выполз к своим.

– Будешь жить долго, батюшка, мы уж не чаяли тебя увидеть, – говорили ему товарищи.

– Божья помощь и молитвы мне дали достаточно сил, чтобы снова видеть вас и радоваться жизни. Молитесь и вы, братья, и будьте стойкими!

В марте отец Роман не выходил на связь с родными более полумесяца. Матушка Анна тяжело переживала неизвестность, молилась за здравие мужа, бывало, и со слезами, но верила в его благополучие, предполагала об опасных обстоятельствах, что не позволяли звонить домой.

Не позволяли грозные силы, собранные со всей Европы и брошенные в Украину, чтобы сломить русскую армию. Выполняя задачу по досмотру поля боя и выноса раненых, если таковые будут, «Пересвет» с товарищем Георгием попал под плотный обстрел минометов. Охотились именно за ними, поскольку над благородными служителями висела «птичка» – дрон, который передавал координаты движущейся живой цели. Били яростно и плотно. Атакованные укрылись в канаве, надеясь на прекращение обстрела. Близко ударила тяжелая мина, Георгий вскрикнул от боли: горячий осколок врезался в ногу, срезал кусок мышцы. Кровь ударила фонтаном. Отец Роман бросился на помощь, сделал обезболивающий укол, перевязал рану и, выбрав ориентиры, указывающие направление к своему расположению, решил спасаться. Взвалил на себя потерявшего сознание от потери крови товарища, пополз. На первом километре особой тяжести не ощущал, а вот далее движение усложнилось: впереди, он знал, лежало заминированное поле, пришлось его огибать. Тревожился за жизнь раненого, боялся осложнения, стремился быстрее доставить на операционный стол. Он полз по влажной, пробудившейся от зимней спячки земле, просящей рук крестьянских к возделыванию хлеба, прислушивался к её надрывному дыханию от огненных ударов. Живая, она придавала сил, как и животворящая молитва, обращенная к Господу за вспоможением. Сил хватило, и он вынес товарища к своим уже при звёздном небе. Раненого подхватили чуткие руки санитаров, и бойцу сделали операцию, удалив осколок. Рваную рану зашили, спасли и в дальнейшем поставили на ноги. Отец Роман был представлен к награде, и вскоре ему вручили медаль «За спасение погибающих». Сам он также нуждался в отдыхе и осенью получил отпуск домой.

Его ждали с нетерпением не только родные, но и благодарные прихожане. Батюшка провёл богослужение, ответил на многочисленные вопросы своей паствы, а также журналистов.

Здесь снова проявился его беспокойный и мягкий характер. Отдохнув пару дней, он не мог полностью отрешиться от забот товарищей на передовой, своей новой паствы. Звонил, спрашивал, как там идут дела, что он живёт их заботами, отдыхает, но скоро вернётся в строй, будет помогать бойцам до тех пор, пока воюющие стороны не сложат оружие, а на земле Малороссии и Украины воцарится мир. Отец Роман глубоко понимал, что и после того, как смолкнут орудия, предстоит нелегкая борьба за души и сердца обманутых православных христиан, поверивших в лживую и жестокую сущность бандеровщины и нового украинского нацизма; предстоит борьба за правду и справедливость, которую ведёт российское общество.

Обида

(быль)

В Донецке у Сергея Олейника осталась любимая девушка. Они не успели пожениться. Собирались подать заявление на регистрацию брака, но грянула гражданская война, спутав все намерения. Ему под тридцать, она младше на пять лет. Сергей срочно записался в ополчение, находился безвылазно на передовой, обретая науку выживать и наносить противнику урон, то есть убивать и оставаться живым. Люди почему-то назвали кровавое дело военным искусством. Раньше не задумывался над вопросом, этакой абракадаброй, в какую словесную шелуху упрятаны методы и приёмы уничтожения себе подобных, жилья, предприятий, школ, больниц. Теперь, хлебнув окопной жизни по самое горло, понял, насколько дико называть искусством массовое убийство, разрушение городов и сел. Даже торжество победителей, по большому счету, аморально, поскольку победившая сторона утопает в море крови павших на поле брани своих воинов. Понятие искусства все-таки связано с добычей хлеба, с живописью, песнями, музыкой, художественными образами в литературе, в театре, наконец, в строительстве. Отец у него каменщик. Любо-дорого смотреть на его проворную работу и возведённые кирпичные дома – истинное произведение архитектурного искусства. Особенно его дачный дом-дворец в пригороде Донецка, построенный по его задумке и его же руками!

Сам Сергей, инженер-механик, в своей мастерской продляет жизнь поношенным авто на радость владельцу. Себя считает добряком, этаким бесконфликтном гуманистом, умеющим слушать других и ладить с каждым. Оттого сознание никак не может примириться с убийствами. Понятно то, что его вынудили взяться за оружие, защищать себя, маму, невесту, землю и свой язык, на котором говорили его предки и сам он, обрекли подчиняться роковой дилемме: если не ты убьёшь, то убьют тебя. Пока удаётся лишать жизни противника. Его не коробило от первой жертвы. Это придумки писателей и режиссеров кино показать, как неестественно убийство для простого