— Сотни тебе мало? Сколько же ты хочешь?

— Встречаемся у сгоревшего русского танка в три часа. Сейчас девятнадцать вечера. Ещё есть шанс выспаться.

Сказав так, Соломаха закидывает автомат на плечо. Это жест доброй воли, жест доверия, почти дружба.

— Ты подумай о блоге! — шепчет ему вслед Тадеуш или как его там. — Капеллан даёт хорошую цену. Ты главное пойми. У тебя никто и ничего не забирает. Преподобный Крисуэл просто будет советовать тебе, что, как и когда писать. Понимаешь?

Глава 7

Hostis publicus & enemy of the state[34]

Радость мешала уснуть. Он популярен. Он настолько популярен, что его хотят даже перекупить. Животные желают использовать его популярность в своих целях. Соломаха вздыхал и ворочался на верхних нарах, пытаясь измыслить свою выгоду. Вертел эту непростую ситуацию и так и эдак. Да только почему-то всё сводилось к непростым воспоминаниям о получении повестки, прощании со Снежаной и первому бою, в котором…

* * *

Повестку он получил, как все смерды, по почте. Мать вытряхнула четвертушку бумаги из рекламного буклета и сразу тяжело задышала. Грузная, она всегда дышала с присвистом, но тут вдруг вовсе стала задыхаться, побежала на кухню за ингалятором. Её отёкшие, некрасивые ноги, обутые в рваные тапки, шаркали по полу. В тот день она не перебинтовала их, как обычно, и их вид под обтрёпанным подолом халата был так жалок, что Соломаха едва не заплакал. Как она проживёт без сына? От такой беды состарится совсем.

Соломаха сразу, не дожидаясь приступа какой-нибудь болезни у матери, засобирался в военкомат.

— Ты туда? — спросила мать, указывая на повестку.

— А то!

— А ты понял ли, Назарка, что на фронте людей убивают? В Харькове обстрелы. Зоя Игоревна еле ноги из Харькова унесла, потому что неделю со всей семьёй в туалете просидела. У них в квартире ни одного окна целого не осталось… От нас скрывают, но я думаю, люди гибнут тысячами.

Потом пошёл рассказ о мариупольской родне, которые бежали в Польшу через Запорожье и Львов. Соломаха молчал. Он уже собрал всё необходимое, только пауэрбанк куда-то пропал. Может быть, Снежана… Ничего, он купит другой по дороге.

— Назарка.

— Шо, мамо?..

— Не боишься?

Мать подошла близко, и он услышал её запах. С возрастом женщины меняются. Фигура, лицо, привычки, характер — всё меняется. Старухи обычно пахнут кислым смрадом, но его мама пахла, как в молодости, распаренным изюмом и оладьями на сливочном масле. Жалость сдавила горло Соломахи.

— Не плачь, сынок.

— Я не плачу. Ты только…

Он замолчал, собираясь с духом, чтобы сказать важные, но жестокие слова.

— Что, сынок? Говори…

— Ты на Снежка не надейся. Скорее всего, она сбежит. Её и подруги подбивают. Ты не обижайся на неё. Она совсем ребёнок. Не привыкла принимать самостоятельные решения. А если меня рядом не будет и решать за неё будет кто-то другой… Кто знает, что этот другой там нарешает…

Он обнял мать и понял, что та едва держится на ногах. Нет, Снежана не станет париться из-за такой старухи.

* * *

Соломаха вздохнул. Мысли о матери терзали душу тяжёлым беспокойством, и он уговаривал себя: дескать, всё хорошо, она выживет, она справится даже если он совсем… Нет, лучше не думать о таком.

На нижних нарах похрапывал крепко спящий Птаха. Мать Соломахи дышала во сне также громко. Подавляя приступ щемящей тоски, Соломаха зажмурился. Он считал свою мать бестолковой. Но женщине, тем более матери, позволительно быть бестолковый. Зато он, Соломаха, толковый. Он обязан быть самым толковым и за мать, и за Снежану. О жене, от которой уже вторую неделю не было вестей, думать не хотелось. Слишком больно думалось о ней, с недоверием думалось. Лучше уж о матери.

— Не такая уж я старая, — проговорила при прощании мать, высвобождаясь из его объятий. — Мне всего-то шестьдесят два…

Он не оборачиваясь потрусил через двор, не оглядываясь на родные синие ставни. Ему надо было успеть встретиться со Снежаной, которая, наверное, ждала его у сборного пункта.

Мать догнала Соломаху уже за воротами, на улице. Сунула в руки кулёк. Пояснила:

— Это бинты. Мои эластичные бинты. Пусть они тебе не пригодятся, но пригодятся твоим товарищам. Смотри, не выброси! Ну давай! — она подтолкнула сына, словно боялась, что он по малодушию вернётся домой. — Долгие проводы — лишние слёзы.

Соломаха помнил, как удивился тогда, услышав это странное выражение. Что оно означает?

Лёжа на верхней полке нар в относительном уединении — соседняя верхняя полка пока пустовала, — он разблокировал смартфон и ввел в строку браузера матушкино присловье. На экран дисплея вывалился текст. Видимо, часть стихотворения: «Долго не стойте в слезах надо мной, долгие проводы — лишние слёзы» и имя автора — Эдуард Колмановский. Соломаха грязно выругался. В Мордоре все поэты исключительно жиды. И даже их Пушкин жид. Чтобы как-то разогнать душившую его злобу, Соломаха принялся исследовать тему. Оказалось, песенка из старого советского фильма. Он помнил лица актёров, но имена их перезабыл. Фильм грузился медленно, нещадно жрал трафик, но Соломаха смотрел, иногда перескакивая через эпизод. Фильм «По семейным обстоятельствам» рассказывал о тихой семейной жизни, обеспеченной, благополучной жизни. Такую жизнь Соломахе уж не увидеть, не познать, потому что до самого последнего мига своей маленькой судьбы Соломаха будет воевать. А нынче, рано утром, он совершит подвиг. Он убьёт Шумера. И Каценеленбогена убьёт. А сам выживет. Обязательно выживет. Убийство врага — это лишь половина геройства. Настоящее геройство — это выжить самому. Наперекор всему выжить.

Засыпая, Соломаха вспомнил свой первый боевой опыт. Дрейфуя на пограничье сна и яви, он вспомнил сковывающий ужас во время артподготовки. Руснявые запускали в них грады, а в паузах между разрывами товарищи его, такие же мобилизованные мужики, толковали о разном, но всегда в критическом ключе. Западенщина сетовала на точность «Града». Соломаха же думал о том, что под «Солнцепёком» им пришлось бы во сто крат хуже.

А потом надо было подниматься в атаку. Командир роты, кадровый военный, что-то там матюгался, но никто из них и не подумал высунуться из окопа. Наоборот, как только обстрел затих, особо напугавшиеся для начала устроили небольшой митинг. По выговору Соломаха угадал в самых борзых спикерах выходцев с Западной Украины, проигравших войну с военкоматами. Харьковчане, херсонцы, выходцы с Запорожья и Николаева, оказались в числе слушателей и благоразумно помалкивали. Сначала говорили на камеру о предательстве отцов-командиров, а потом многие потянулись из окопа