— Здорово! — кричит мне Олег почти в самое ухо. Я невольно немного отстраняюсь. Я не готов к такому всплеску эмоций.

— Привет, — спокойно отвечаю я и протягиваю ему руку.

Он улыбается во весь рот и отвечает на рукопожатие. Его ладонь теплая и влажная. Сам он румяный и возбужденный.

— Ты что, выпивши? — спрашиваю я Олега, лишь для того чтобы подтвердить свою догадку.

— Совсем немного, — улыбается Олег.

Судя по его состоянию и настроению, «совсем немного» может означать все что угодно, вплоть до «совсем немного до нирваны».

— Помнится, на днях ты говорил, что завязал…

Он смеется.

— Ложь и провокация… была на днях… ага. Я и сейчас в завязке.

— Оно и заметно.

— Не, серьезно. Вчера просто день рождения у коллеги в институте был, пришлось немного отметить…

— Понятно. Сегодня празднование продолжилось?

— Да. В смысле — нет. Мы просто немного подлечились…

— И поэтому ты опоздал?

— Не, не поэтому. Просто метро… — он многозначительно машет рукой.

Все ясно. Логика выпившего человека вполне предсказуема. Жаль, что на трезвую голову ее достаточно сложно принимать со спокойным сердцем.

— И что мне прикажешь с тобой делать?

— Ничего. Не надо со мной ничего делать. Давай лучше пивка попьем.

Вообще-то мы собирались пройтись по городу и заглянуть на одну выставку, открывшуюся в художественной галерее неподалеку. Но, в принципе, предложение попить пива не противоречит первоначальной установке.

Идем прочь от метро, ищем на пути какой-нибудь гастроном. Олег что-то рассказывает, слушаю его вполуха. Вокруг копошится осенний город, ленивый и остывающий. Осень в городе похожа на темный ритуал.

В переулке на первом этаже жилого дома продуктовый магазин, заходим в него. Не утруждаем себя долгим хождением по торговому залу, сразу идем к прилавку с напитками. Беру себе бутылку светлого пива, точно такую же берет Олег. Расплачиваемся и выходим.

В воздухе прохлада, это прохлада смерти. Осень мира вступила в свои права, это ее дни, ее время. Осень — закономерный итог предыдущей жизни, в ней находят себе приют несбывшиеся мечты и порушенные надежды. Открываю бутылку с пивом.

— Куда теперь? — спрашиваю Олега.

— А куда мы собирались?

— Да вроде на выставку…

— А-а-а, точно! Ну, пойдем — посидим на скамеечке, а потом сразу на выставку, — он указывает в сторону небольшого сквера поблизости.

В принципе я согласен на его условия.

— Пойдем.

Сквер, как и все вокруг, выглядит пустынным и грустным. Большинство скамеек не заняты, под ногами все те же опавшие листья, их собратья облетают с деревьев с молчаливым достоинством неизбежности. Садимся на одну из скамеек, кто-то до нас постелил тут бесплатные газеты поверх загрязненных множеством ног досок.

— Ну что, будем?

— Давай.

Пьем молча, каждый думает о своем. Наверное, Олегу хочется что-то сказать, но мое многозначительное молчание заставляет его воздержаться от разговора.

Я же думаю об однообразии и, как следствие, тотальной пустоте бытия. Снова пьем это пиво, которое уже успело стать чуть ли не символом нашего поколения. Впрочем, закономерно.

Мы живем в мире изобилия, перенасыщенности, и, видимо, потому обречены на постоянные повторы, хождения по кругу, делание одного и того же. Это главный парадокс человеческого существования. Я практически уверен, что у космонавтов, которые, по сути, заперты в четырех стенах на орбите, куда более насыщенная жизнь.

Рефлексия может далеко завести. Главное, что осознание тленности бытия не ликвидирует эту самую тленность.

— Лучше? — спрашиваю я Олега.

— В разы! — отвечает мне он.

Жить надо здесь и сейчас, улавливая сущность текущего момента. Наверное, это важно, что, например, Олегу сейчас стало немного, но лучше. Может, в этом и весь смысл. Делаю глоток, пытаясь сконцентрировать в нем все собственное понимание счастья. Как будто оно заключено именно в нем, в сопровождающем его вдохе воздуха.

— А что за выставка? — спрашиваю я Олега, потому что посещение выставки — его идея.

— Ну, искусство современное, все такое, — расплывчато отвечает Олег.

— То есть ты сам с этим творчеством не знаком?

— Не-а. А это что-то меняет?

— Абсолютно ничего.

На соседнюю скамейку садится оборванный старик с кучей мешков. Наверное, бездомный. К нему тотчас же слетается стая голубей. Он достает из кармана кусок черствого хлеба и начинает крошить его птицам.

— А я думал, ты действительно решил завязать…

— Ага, решил. Говорю тебе: я и сейчас в завязке.

— Серьезно?

— Конечно нет. Слишком много соблазнов кругом. Вчера завязал, сегодня развязал. Сегодня развязал — завтра опять завяжу. Какая разница?

— Никакой. Просто выходит, что ты совершаешь бессмысленные поступки, не преследуя четкой цели…

— А ты совершаешь исключительно осмысленные?

— Я? Ни в коем случае. Я вообще квинтэссенция бессмысленности.

— Да вся наша жизнь квинтэссенция… — Олег помолчал. — Все просто так, без какой-либо задумки. Что уж говорить… Такие времена.

— Мне эти времена напоминают последние времена. Потеря целей, утрата смысла…

— Так и есть, наверное.

Я вспоминаю слова Эриха Фромма о том, что наше общество состоит из несчастных, склонных к саморазрушению людей, изредка испытывающих радость от того, что им удалось «убить время», которое они, как это ни парадоксально, постоянно пытаются сэкономить. Бесконечный лабиринт, из которого никому и никогда не найти выхода.

Я смотрю на бездомного и его птиц: наверняка он каждый день приходит сюда их кормить. С каким-то малообъяснимым фанатизмом он крошит черствый хлеб, бросает куски на землю. В его глазах пустота Вселенной. Он — отражение этого усталого мира, вобравшее в себя всю его грусть.

По скверу проходится осенний ветерок, я чувствую легкий озноб.

— Может, пойдем потихоньку? — спрашиваю я Олега.

— Может, и пойдем.

— Прохладно сидеть, все-таки не май месяц на дворе…

— Ага. Лето прошло…

— В общем, ты как хочешь, а я встаю…

Олег потягивается.

— Вставай.

Я встаю, Олег следом. Тоже мне комедиант. Никуда он не денется. Идем туда, куда и собирались с самого начала, — на выставку.

Проходим квартала два, пиво допито, тара из-под него благополучно отправлена в урну. Олег начинает жаловаться:

— Чего-то я еще пива хочу.

— Ты уверен?

— На все сто!

Вот когда отвечают так, уверенность почему-то теряю я. Вполне возможно, что еще одна бутылка пива будет лишней для Олега… Впрочем, он не дает времени на размышление ни мне, ни себе: заскакивает в первый попавшийся магазин, я не успеваю его остановить.

Закуриваю и жду возвращения своего товарища. Смотрю, как балтийский ветер полощет в небе белые флаги облаков.

Осень — время поэтов, маргиналов, самоубийц… Время надлома и задумчивости. В Петербурге это, кажется, единственное время года, которое выглядит естественно, является самым подходящим фоном для этого холодного и сумрачного города.

Возвращается Олег, в руках у него две бутылки пива. Одну из них он протягивает мне. Я молча принимаю, смотрю на него.

— Думаешь, это не будет лишним?

— Пиво? Пиво никогда не бывает лишним. Тем более там, куда мы идем.

— Там, куда мы идем, мы рискуем не оказаться, если продолжим двигаться в том же темпе и делая остановки у каждого магазина.

— Не будь педантом.

Спорить бессмысленно, молча идем дальше. Раз Олег развязал, значит, в ближайшее время не тормознет. Выходные, в принципе, у него есть, не думаю, что он планировал провести их как-то более плодотворно.

В центре извечная суета, люди ходят от магазина к магазину, от представления к представлению. Может, именно поэтому я не очень люблю центр, по крайней мере, ту его часть, в которой обычно не протолкнуться. Ускоряем шаг и стараемся минуть это место как можно скорее.

От пива в голове пусто и как-то светло. Наверное, это сияние пустоты. Смотрю на Олега: тот идет, сжав челюсти, на лице его мелькают тысячи оттенков меняющегося чуть ли не каждую секунду настроения.

— Ты чего? — спрашиваю его.

— Да так… Что-то бесят меня эти люди вокруг…

— А чего ты хотел? Это же не дремучий лес…

— Да я не уверен, что мне бы сейчас понравилось и в дремучем лесу.

— Что-то вы капризничаете, батенька…

Он пропускает мое замечание мимо ушей. Смотрит куда-то на проспект. Я отслеживаю его взгляд и смотрю туда же. С гудками клаксонов на нас надвигается свадебный кортеж. Олег шарахается к стене дома и зажимает уши. Я смотрю на эту картину с улыбкой.

Мимо нас проносится украшенный воздушными шарами лимузин, еще несколько отчаянно сигналящих автомобилей и автобус, из окон которого высовываются кричащие люди, я машу им рукой, Олег отлипает от стены и показывает удаляющемуся кортежу средний палец.

— Зачем ты так?

— А чего они шумят?

— Так свадьба ж…

— Ага. Свадьба, гулянка, куча денег, вбуханных непонятно во что, а потом — похмелье, срач, через полгода развод…

— Почему сразу