А тут еще произошел случай, после которого авторитет этого старикашки стал еще больше. У нашего председателя Садыка умерла жена, и не прошло и трех

месяцев, как он женился на молодой солдатке Канизе, которая получила похоронку на мужа.

Каниза была средней дочерью Шамшуали. Теперь в ауле муллу за глаза звали «тесть председателя».

Тесть председателя появился на пороге нашего дома важным, потому что бабушка долго уговаривала его посмотреть меня, и сразу принялся стыдить бабушку:

- Ты и внука собралась отправлять в больницу? Мало тебе, что дочь твою загубили! На глазах чахнет, говорят, на старуху похожа.

Бабушка, не обращая на его упреки внимания, принялась рассказывать, как у меня на сенокосе заболел глаз, как она лечила его, а вот теперь - оба красные, слезятся и болят все сильней. Когда бабушка говорила, мулла даже не смотрел на нее. Он, закрыв глаза, беззвучно шевелил губами. Я догадался: это он читает молитву из корана. Потом открыл глаза и подозвал меня к себе.

- Бисмилла,- сказал он, больно вывернул мне веко и стал вытирать руки о свой выцветший старый пиджак: Байбише,- повернулся он в сторону бабушки,- вашему внуку с месяц придется лечиться у меня,- и почему-то перешел на шепот,- шайтан пристал к его глазу. Этот шайтан носился в обличье ветра по лугам и слава аллаху, что он только краешком задел спящего внука, а то его сейчас на этом свете не было бы!

От этих слов у меня душа упала в пятки, а бабушка чуть не плакала:

- Я и сама думала: случилось с мальчиком что-то неладное. Вот и вы говорите. Спасите его, избавьте его от этой беды, он же у меня единственный хранитель очага нашего дома теперь. От сына моего Идриса давно уже нет вестей, да и сноха совсем плохая стала...

- Если аллах благословит - изгоню я из него беду, но...- мулла уставился кривым глазом на бабушку,- только никому ни слова! Узнает кто, пусть даже из ближних,-

шайтан руку мою отведет. Тогда на себя пеняй, себя вини, что внук порченым останется. Поняла?

Бабушка согласно закивала.

Первое время мулла Шамшуали приходил к нам через день, а потом зачастил и совсем перестал ходить к себе домой. Бабушке совсем не нравился такой гость, а я лишился своего ежедневного пайка - маленького кусочка масла, которым бабушка кормила только нас с сестренкой. Теперь его съедал вечером этот противный старик, который заставил бабушку ежедневно совершать намаз. Опустится она на свою подстилку, вроде маленького коврика, специально предназначенного для молитвы, и что-то шепчет себе под нос. Совсем не похоже на то, как из корана читают. Я стал догадываться, что она молитвы не знает и как-то нарочно сказал, что верующие молятся громко, так что все слова разобрать можно. Бабушка недовольно ответила, что женщинам нельзя в голос читать. Может, и правда, подумал я.

А когда однажды во время своего намаза, который больше походил на отдых, она посмотрела в окно и громко закричала: «Это чья скотина там ходит? А ну, Болтай, гони ее прочь!»- я не выдержал и расхохотался: «Бабушка, ты так весь намаз испортишь!» Она, нисколько не смутившись, приказала мне:

- Прочь отсюда, сорванец! Я просто сижу, потому что устала.

После этого я и сказал мулле:

- А бабушка и слов для намаза не знает!

- Знает-не знает,- заступился за нее тот,- это не главное? Главное оказывать богу внимание!- И он рассказал, как в старину совершали молитву очень почтенные, богатые люди, имена которых сохранила история. Один из них, опускаясь на колени, произносил: «Голова белого барана, голова черного барана, я раб божий...» «Шапка моя, палка моя. Аминь!»- вместо слов из корана произносил другой.

Бабушка, слышавшая наш разговор, стала чаще молиться, но произносила слова так быстро, что ничего нельзя было разобрать.

Последнее время Шамшуали стал каким-то беспокойным и по вечерам, не отрываясь, читал коран. Это его нервозное состояние стало передаваться и нам с бабушкой, мы как будто ждали какой-то беды, словно она обязательно должна вот-вот постучаться в наш дом!

И вот когда в один из вечеров мулла неожиданно громко произнес свое «Апырай!», мы с бабушкой насторожились, и она с испугом в голосе произнесла:

- Что такое?

Мулла долго молчал с озабоченным видом, потом начал:

- Вчера среди ночи вышел я на улицу, снег метет, кругом белым-бело, хоть и луны не видно, а посреди двора сидит черная кошка и меня глазищами своими буравит. Пошел я на нее с молитвой, а она - ни с места. Жутко стало мне, я давай быстрей читать.

- Ну?- не утерпела бабушка.

- Победила ее молитва, не выдержала она и кинулась на крышу соседнего дома, уселась там на трубу и снова на меня уставилась...

- Что же это такое?- волновалась бабушка.

- Это он приходил - хозяин болезни! Меня приходил изучать! Кто, мол, из нас сильнее.

- Да поможет вам аллах!

Шамшуали насупил брови и опять долго молчал, словно разгадывал загадку, как ему победить нечистую силу. Потом резко поднял голову и произнес:

- Если и уйдет злой дух из вашего внука любимого, то только вместе с костями черного барана. Не страшат вас расходы?

- Да если бог смилостивится, я последнее из дома отдам.

- Тогда найдите черного-пречерного барана.

- Искать нечего!- решилась на все бабушка,- У нас у самих такой есть, Режьте и изгоняйте!

В нашем доме была одна коза и три барана, В тот же вечер мулла забил его, бросил две кости в огонь под казаном и напомнил, что пепел надо выбросить ночью в такое место, где никто не ходит, завернул все мясо в шкуру и унес с собой, Ни больной, ни его родные, оказывается, не должны даже притрагиваться к этому мясу!

На другой день Шамшуали уехал в соседний аул читать Коран над какой-то умершей старухой, Глаза мои вроде бы стали заживать, а потом разболелись с такой силой, что я не мог смотреть свет и целыми днями лежал на кровати, уткнувшись в подушку лицом, По аулу поползли слухи: «У сына Идриса нечистая сила глаза испортила»,

Шамшуали, опять появившийся в нашем доме, продолжал свое «лечение», Однажды к нам зашел Ырыскельды, и мулла,