Но если с Сыздыком я чувствовал себя свободно, то особенно стеснялся Салимы и Шайзат. Им исполни лось четырнадцать и тринадцать лет, и, по тогдашним понятиям, они считались взрослыми девушками. Этим насмешницам доставляло удовольствие ставить в неловкое положение аульного паренька, который только -только попал в большую обжитую станицу. Я решил - раз я стал таким взрослым и начитанн ым, что сам Бекет -ага хорошо обо мне отзывается, то надо стараться преодолевать природную застенчивость. Что, они съедят меня, что ли?.. Первым делом надо показать двум остроязыким сестричкам, что я ничем не хуже тех, кто вырос и живет в Пресногорьковке. Случай для этого скоро представился. Я возвра щался домой из школы. А дорога вела мимо базара. Немолодая русская женщина бойко покрикивала: - Яблочки, яблочки!.. А кому яблочек... Из русско -казахского словаря, в который я загляды вал, мне было известно, что яблоками называется «алма» - сочный, вкусный и сладкий плод, растет на деревьях. Очевидно, именно потому, что я знал значение слова, а в глаза не видел яблока, я и остано вился возле нее. В наших краях яблоки не росли. - По две копейки штука, - ответила же нщина на мой вопрос, почем ее товар. - А сладкие, а вкусные -чистый мед. Я взял у нее десяток. Плоды были зрелые, готовые лопнуть от малейшего Прикосновения. Положить их мне было некуда, пришлось рассовать по карманам куртки и брюк. Шел я осторожно, как чел овек, непривычный к седлу и проделавший долгий путь верхом. Уже, почти у дома я почувствовал - карманы отсырели. На мое несчастье в юрте оказались гости. Салима и Шайзат с важным хозяйским видом сидели по обе стороны самовара и разливали чай. Мои возражени я не помогли, Сагиндык усадил меня за дастархан. Гости,

свернувшие ноги калачиком, потес нились, и я опустился на кошму рядом с ними. Не успел протянуть руку за пиалой - и карманы брюк из сырых стали мокрыми. Предательские темные пятна выступили снаружи. А те яблоки, что я положил в карманы куртки, раздавили соседи. За дастарханом было тесно, и мы сидели локоть к локтю. Чаепитие продолжалось долго. Во -первых, надо рассказать все новости друг другу, а во -вторых - аульные казахи очень любят хлеб, печеный из к ислого теста, и молодые гостеприимные хозяйки подавали буханку за буханкой. Наконец все напились и наелись. Девушки убрали самовар и отправились собирать топливо. Я выскольз нул следом за ними. У Сагиндыка со мною состоялся уговор, что я буду помогать по х озяйству. Мы отошли от дома, и я набрался храбрости - отдал девушкам свои гостинцы. - Вот/.. Яблоки... Для вас купил. Для тебя, Салима. Для тебя, Шайзат, - буркнул я. Салима степенно взяла в руки изрядно помятое «яблоко», взглянула на мои мокрые штаны и не выдер жала - расхохоталась. Шайзат, порывистая, избало ванная своим положением младшей, любимицы, выбила из моих рук красные плоды, подхватила их и побежала обратно, крича на ходу: - Мама! Мама! - Она заливалась веселым смехом. -Ты посмотри, какие гостинцы куп ил нам Габит на базаре! Яблочки, говорит, а это помидоры! Помидоры! Салима, заразившись ее весельем, совсем обесси лела от смеха и повалилась на траву. Так бесславно закончилась моя первая (но не последняя) попытка поухаживать за девушками. Откуда мне было знать, что в Пресногорьковке и вообще в тех краях местные жители называют «яблочками» помидоры. ...Четыре года в Пресногорьковской школе. Я еще застал - перед нач алом уроков все ученики, независимо от

вероисповедания, выстраивались в актовом зале на моли тву. Впереди в нарядной шелковой рясе стоял преподаватель закона божьего - священник Малинов ский. Рядом с ним директор Михайлов, дьякон и учителя. Начинали мы неизменно: «Отче наш, иже еси на небеси... Да святится имя Твое... да придет царствие Твое... да будет воля Твоя...» Он, Ты, Боже праведный - мы произносили это с большой буквы, в просторном зале на втором этаже гулкое эхо вторило нам. От сильного баса Малиновского, если он бывал в ударе, дребезжали стекла. Ему вторил дьякон - душа церковного и «свет ского» ученического хора. Дьякон был молодой, красивый, и наши девушки охотно пели у него. Как всякий артист, он ценил их преданность. На уроках музыки и пения дьякон в сторону мальчишек и не смотрел. Казалось, он обучал одних девушек. Что было хорошо в Пр есногорьковской школе, так это усиленное внимание к русскому языку, к словес ности, как по старой памяти называли преподавание литературы. Очевидно, наши учителя считали - и справедливо, что именно литература поможет их питомцам разбираться в сложностях жи зни. Сколько души они вложили, сколько усилий потратили на то, чтобы сгладить шероховатости суконного моего языка, научить вникать в смысл слов, которые произ носишь. Какое нужно было, например, терпение, чтобы на протяжении двух лет неутомимо поправлять м еня: не суппйкс, а суффикс. Плексия - неправильно, надо - флексия. В школе думали и о нашем земном будущем, а не только о высоких материях. Желающие могли обу читься столярному ремеслу, сапожному, были свои каменщики, свои швеи. К двадцать первому году с К олчаком в наших краях было давно покончено. Но еще находились люди, которые надеялись вернуть прошлое. Весной вспых нуло восстание против Советской власти, и мы, девять учеников - переростков, способных носить оружие, вступили в отряд:

«Южная группа партизан Акмолин ской губернии». Им командовал Дмитрий Ковалев, родом из Анновки, небогатой мужицкой деревни. Вылазка белобандитов вскоре была подавлена. Мы через три месяца вернулись в школу, и, видимо, за причастность к боевым подвигам для нас отменили выпускной экзамен. Заменили его сочинением на свободную тему. Русский язык и литературу вела Сильвия Михайловна - не то латышка, не то полька. Молодая, красивая женщина. По