XIII

Сочтя, что дело, с которым пришёл Ёсида, на этом можно считать законченным, Кэндзо в душе молча ожидал его ухода. Однако поведение того явно противоречило этим ожиданиям. Он не касался более денежного вопроса, но без конца вёл безобидные светские беседы и не собирался уходить. И естественным образом снова возвращал разговор к положению Симады.

– Как бы вам сказать? Старик уже в летах, и в последнее время он всё говорит такие вещи, что, кажется, ему очень тревожно, – нельзя ли как-нибудь возобновить прежние отношения?

Кэндзо на мгновение затруднился с ответом. Ничего не поделаешь, он молча уставился на стоявшую между ними пепельницу. В его голове чётко всплыл образ того старика с тяжёлым муаровым зонтом, сверлящего его странным взглядом. Он не мог забыть прошлое, когда был обязан ему заботой. В то же время он не мог сдержать чувства отвращения к нему, проистекавшего из отражения его личности. Застрявший меж двух огней, он на время лишился дара речи.

– Поскольку я уже утруждал вас своим приходом, я хотел бы попросить вас сделать для меня исключение и согласиться.

Манера Ёсиды становилась всё почтительнее. Как ни крути, Кэндзо ужасно не хотелось возобновлять отношения, но в то же время он не мог не признать, что отказ будет неблагодарностью. И решил, что, хоть ему и противно, должен последовать правильному пути.

– Если так, то пусть будет по-вашему. Передайте ему, что я согласен. Однако, даже если мы будем общаться, это никак не могут быть прежние отношения, так что прошу передать это без недопонимания. К тому же, при моём нынешнем положении, мне будет трудно навещать старика время от времени и утешать его…

– Значит, выходит, что разрешено лишь приходить к вам?

Кэндзо было тяжко слышать слово «приходить». Не в силах ни согласиться, ни отказаться, он снова замолчал.

– Нет-нет, ничего, это уже хорошо, – ведь обстоятельства теперь и тогда совершенно разные.

Сделав вид, что его миссия наконец-то выполнена, Ёсида, произнеся это, заткнул за пояс табачный набор, который держал до сих пор в руках, и быстро удалился.

Проводив его до входа, Кэндзо тут же вернулся в кабинет. Поскольку у него было желание поскорее закончить дневную работу, то сразу же сел за стол, но где-то в глубине души у него было беспокойство, и дела никак не шли так, как хотелось бы.

Тут заглянула жена. Дважды окликнула его: «Послушайте», но Кэндзо, сидя перед столом, даже не обернулся. После того как супруга молча удалилась, Кэндзо, хоть и без продвижения, продолжал работу до вечера.

Когда он, наконец, позже обычного сел за ужин, то впервые обменялся словами с женой.

– Кто этот мужчина, Ёсида, что приходил ранее? – спросила жена.

– Раньше он в Такасаки занимался какими-то поставками для армии, – ответил Кэндзо.

Вопросы и ответы, разумеется, не могли на этом исчерпаться. Она хотела, чтобы муж объяснил ей до полного понимания и отношения Ёсиды с Сибано, и его связи с Симадой.

– В конце концов, он просил денег или чего-то подобного, да?

– В общем, да.

– И что же вы, – вы, конечно, отказали?

– Угу, отказал. Потому что ничего другого не оставалось.

Оба мысленно представили финансовое положение своей семьи. Суммы, которые они тратили ежемесячно и которые должны были тратить, были для него вознаграждением за весьма тяжкий труд и в то же время для жены, которая должна была на них сводить концы с концами, эти доходы отнюдь не были избыточными.

XIV

Кэндзо собрался было встать. Но у жены оставались ещё вопросы.

– И он спокойно ушёл, тот мужчина? Как-то странно.

– Но если ему отказали, ничего не поделаешь. Не до драки же ему было.

– Но ведь он придёт снова. Ушёл так смиренно.

– Пусть приходит, какая разница.

– Но это неприятно, надоедает, как муха.

Кэндзо догадался, что жена подслушала весь предыдущий разговор из соседней комнаты.

– Ты же подслушивала, всё до последнего слова.

Жена не подтвердила слов мужа, но и не стала отрицать.

– Ну и что же, разве не хорошо?

Произнеся это, Кэндзо снова собрался идти в кабинет. Он был своевольным человеком. Но верил, что с самого начала не было необходимости объяснять жене что-то дальше. Супруга тоже была той, кто признавала права мужа в этом отношении. Однако, признавая права супруга внешне, в душе она всегда была недовольна. Поведение мужа, проявлявшего свой авторитет в каждом деле, отнюдь не было для неё приятным. Постоянно в глубине души у неё возникало чувство: почему он не может быть немного попроще? И при этом она совершенно не замечала того факта, что сама не обладает в достаточной мере ни дарованием, ни умением расположить мужа к откровенности.

– Кажется, вы согласились, что можно поддерживать отношения с Симадой?

– Ага.

Кэндзо сделал вид, будто не понимает, к чему та клонит. Для жены было обычным делом замолкать, дойдя до этого места. По её натуре, когда муж ведёт себя подобным образом, у неё внезапно пропадает всякое желание, и дальше она не может сделать ни шагу вперёд. Эта нелюбезность, в свою очередь, отражалась на характере супруга, склоняя его к ещё большей властности.

– Раз это не касается тебя или твоей семьи, какое тебе дело, если я решил сам?

– Мне-то до этого действительно нет дела. Даже если бы я и хотела, чтобы вы считались со мной, вы всё равно не стали бы…

Для уха учёного Кэндзо слова жены были совершенно не к месту. И эта неуместность казалась ему не чем иным, как доказательством её глупости. В душе у него шевельнулось: «Опять началось». Однако супруга тут же вернулась к сути вопроса и высказала нечто, что должно было привлечь его внимание.

– Но это же будет неправильно по отношению к вашему отцу. Если вы теперь станете общаться с тем человеком.

– К отцу? К моему отцу?

– Разумеется, к вашему отцу.

– Но мой отец давно умер, разве нет?

– Но разве не говорили, что перед смертью он сказал, чтобы вы порвали с Симадой и более не имели с ним никаких отношений?

Кэндзо хорошо помнил ту сцену, когда его отец поссорился с Симадой и разорвал с ним отношения. Однако у него не было особо тёплых воспоминаний, полных привязанности к собственному отцу. Более того, он не помнил, чтобы ему было сказано что-либо столь строгое о разрыве отношений.

– Кто тебе такое сказал? Не помню, чтобы я рассказывал.

– Не вы. Я слышала от вашего брата.

Ответ жены не показался Кэндзо ни странным, ни удивительным. В то же время ни воля отца, ни слова брата не оказывали на него особого влияния.

– Отец – это отец, брат – это брат, а я – это я, ничего не поделаешь. С моей точки зрения, нет достаточных оснований для отказа от общения.

Сказав это твёрдо, Кэндзо осознал в душе тот факт, что ему ужасно не хочется этого общения. Однако это его внутреннее состояние вовсе не отразилось в сердце жены. Она лишь думала, что её супруг снова по своему обычному упрямству действует наперекор мнению других.

XV

Кэндзо в прошлом ходил гулять, ведомый за руку тем человеком. Тот сшил для Кэндзо маленький европейский костюм. Поскольку дело было в старые времена, когда даже взрослые мало были знакомы с западной одеждой, портной совершенно не заботился о фасоне для ребёнка. На его пиджаке в районе талии были пришиты пуговицы, а грудь оставалась открытой. Костюм был жёстким и грубым на ощупь. В особенности брюки, те были из светло-коричневого вельвета с рубчиками, какие носили