Красный шар солнца уже повис над самым океаном. Впечатление было такое, будто солнце не хочет опускаться в океан и изо всех сил цепляется за небосклон. Площадка перед «Гол Фейс» была заполнена маршировавшими под оркестр школьниками и солдатами. Чарли хотел перешагнуть через веревку, натянутую вокруг площадки, но его остановил грубый окрик:

— Эй, ты! Куда лезешь?

— Раляхами[192], — смиренно попросил Чарли. — Я только хотел посмотреть.

— Ну так стой и смотри. А за веревку заходить нельзя. А то получишь у меня! Завтра День независимости!

Чарли очень хотелось поглядеть на подготовку к параду, но ему обязательно надо принести рупию, чтобы купить хлеба и похлебки. Он со вздохом поднял мешок и ринулся к отелю «Самудрая». Там его ждал богатый улов. «Это бумага, в которую школьники заворачивают свои завтраки, — догадался Чарли. — Почему я раньше сюда не приходил». И от радости он даже запел. Набрав еще полмешка, он во весь опор помчался к палатке, где скупали бумагу; уже темнело, и он боялся опоздать.

— Посмотрите, хозяин, сколько я сегодня собрал бумаги! — с гордостью сказал Чарли.

— Ты что же, паршивец, не мог прийти пораньше? Я уже и безмен спрятал, да и денег у меня сейчас нет. — Мешок полетел в палатку. — Приходи завтра, или лучше послезавтра, получишь свою рупию. Ну, а теперь проваливай!

Чарли оторопело смотрел, как хозяин палатки закрыл дверь и стал запирать ее на замок.

Перевод с сингальского А. Бельковича.

К. Джаятилака

ПРИЗРАК

Рассказ

К. Джаятилака (род. в 1926 г.) — автор романов и рассказов. Пишет на сингальском языке. Отдельные его рассказы переводились на русский язык.

— Джаявира… Эксплуатация… Профсоюз… Забастовка… Забастовка… Наши требования… Наши требования… Жестокие законы… Злоупотребления администрации. Джаявира… Забастовка… — только и слышалось со всех сторон. И это были не просто слова. В них таилась непреклонная воля и решимость рабочих. Атмосфера царила такая напряженная, что достаточно было малейшей искры, чтобы долго сдерживаемое недовольство рабочих вспыхнуло ярким пламенем.

Совет директоров фабрики был назначен на десять часов утра. Некоторые директора были так напуганы, что пришли раньше рядовых служащих и рабочих и теперь мрачно сидели по углам конференц-зала. Те же, кто пришел позже, старались как можно быстрее и незаметнее прошмыгнуть мимо рабочих и служащих. Только сам генеральный директор Вирасурия появился минута в минуту без пяти десять и обычной твердой походкой, с высоко поднятой головой, важно прошествовал в зал. И хотя вид он сохранял уверенный и решительный, в глубине души его таилось чувство растерянности и беспомощности.

Вирасурия занял председательское место за столом и внимательно осмотрел присутствующих. Они безгранично верили в него, — ведь еще ни разу не было так, чтобы он не нашел выхода из, казалось бы, самого безнадежного положения. Они надеялись, что и на этот раз он сумеет что-нибудь придумать. Впрочем, их заботил прежде всего вопрос о том, как события могут отразиться на них.

— Итак, каково ваше мнение об угрожающей нам забастовке? — нарушил молчание Вирасурия, прекрасно зная, что в его присутствии никто не посмеет заговорить первым.

— Сэр, возможно, они просто пошумят, а на серьезные действия так и не решатся. А после этого профсоюз неминуемо распадется, — предположил один из директоров.

Вирасурия мрачно взглянул на директора. «Пигмеи! Да разве хоть кто из них посмеет сказать что-нибудь такое, что может мне не понравиться! Готовы нести любую чушь, только бы мне угодить!» — с глухим раздражением подумал он. Уже давно все директора старались говорить только то, что было приятно генеральному директору, и всячески стремились завоевать его расположение. И надо сказать, что Вирасурии это нравилось. Однако сегодня их заискивание только злило его. Кроме того, Вирасурия опасался, что остальные директора постараются сделать его козлом отпущения, если произойдет худшее. Но он быстро взял себя в руки и с обычной своей твердостью и непререкаемостью сказал:

— Сейчас не время заниматься пустыми разговорами. Пользы от этого никакой не будет. На этот раз нам придется уступить рабочим.

— Простите, сэр, но я высказал свое предположение, хорошенько обдумав, как проходила предыдущая забастовка, — робко возразил все тот же директор. — Однажды они одержали победу, потому что во главе их стоял Джаявира. А сейчас-то его нет.

— И я имею в виду то же самое! — Вирасурия начал терять терпение. — Если бы Джаявира был жив, нам было бы легче с ними справиться. Но в том-то и дело, что теперь забастовщиками руководит не Джаявира, а, если можно так сказать, его призрак. У всякого живого человека можно было бы найти слабости. Можно было бы найти людей, завидующих ему или затаивших на него злобу. Но как справиться с бесплотным духом?

Вирасурия замолчал, и на две-три минуты в зале воцарилась гнетущая тишина.

— Нам остается одно, — вновь заговорил Вирасурия, — постараться в минимальной степени удовлетворить требования рабочих и не довести дело до забастовки. А потом, при удобном случае, мы еще с ними поквитаемся.

После этого представителей профсоюза пригласили в конференц-зал. Переговоры были бурными и напряженными. В конце концов Вирасурия принял все требования рабочих, кроме одного — об увеличении заработной платы. Однако руководители профсоюза во главе с Сирисеной твердо заявили, что этот вопрос является основным и неуступчивость администрации может сорвать переговоры. Вирасурии пришлось пойти на уступки. Однако он был согласен удовлетворить требование рабочих об увеличении зарплаты лишь наполовину. Руководители профсоюза посовещались и заявили о своем согласии. Хотя главное требование рабочих и было удовлетворено не полностью, они добились несомненного успеха. Ведь не так давно было невозможно и думать об организации профсоюза на этой фабрике.

Когда рабочим объявили о результатах переговоров, вся фабрика огласилась радостными криками: «Ура!», «Мы победили!», «Мы будем продолжать борьбу!», «Да здравствует Сирисена!», «Мы помним тебя, Джаявира!» Многие рабочие стали в круг и, положив друг другу руки на плечи, принялись распевать песни. Некоторые пустились в пляс.

Больше всех ликовал Сирисена. Ведь это его победа. И радость каждого