– Барышни, вы из Донецка или из Луганска?

Одна из них отвернулась, кусая губы, а две остальные дружно, в голос, вдруг заревели, даже не отворачиваясь от меня.

Я снял камеру с плеча и пошёл к станции метро. Константин что-то крикнул мне вслед, но я понимал, что, если вернусь, ударю его по лицу как минимум три раза, за каждую из донбасских девиц, поэтому решил не реагировать.

Глава 9

Пушкинская улица расположена совсем недалеко от Бессарабского рынка. Я вышел из дома в пасмурный октябрьский день в поисках сюжетов. Цели как таковой у меня не было – из главных событий дня доминировала, конечно, тема международной выставки «Оружие и безопасность 2016», которая открылась в выставочном центре на Броварском проспекте. Но у меня не было туда аккредитации – её давали только ограниченному пулу журналистов из самых преданных киевскому режиму редакций. Федеральное агентство новостей в этот пул не входило.

У меня была идея просто побродить вокруг Международного центра, послушать, что говорят выходящие оттуда люди, возможно, поснимать издалека какие-то экспонаты. Но было ясно, что шансов даже на такую отработку события немного – по телевизору с утра сообщили, что туда собирается явиться весь украинский политический бомонд, от президента Петра Порошенко до секретаря совбеза Александра Турчинова и министра МВД Арсена Авакова. На таком уровне охрана не пропустит случайных людей, тем более людей с камерой.

Но когда я вышел с Пушкинской улицы на Крещатик, на ступеньках отделения «Приват-банка» лежали, помимо извечного лохматого миттельшнауцера, два упившихся с утра джентльмена. Пресс-карту одного из этих пьяниц Бандера держала в своих жёлтых, будто прокуренных зубах.

Когда я наклонился к ней, чтобы рассмотреть бейдж как следует, Бандера предупредительно зарычала, и мне пришлось привычно достать из кармана и положить ей в привязанную к шее копилку несколько монеток. Монеток оказалось мало, она продолжала рычать, пока я не положил в банку банкноту в пять гривен.

После этого она выпустила пресс-карту из зубов и подвинулась в сторонку. Я тут же поднял и рассмотрел цветной ламинированный квадратик. Карта действительно была аккредитацией на выставку, но была выписана, судя по фото, на совсем молодого человека, который к тому же значился не журналистом, а техническим персоналом. Впрочем, не использовать такой шанс было бы глупо.

Я взял такси и прибыл на Броварский проспект одновременно с прибытием туда какой-то представительной делегации. Вереница чёрных лимузинов заезжала на парковку выставочного центра через шлагбаум, но сама парковка не была огорожена ни забором, ни временными ограждениями.

Я расплатился с таксистом и вышел до шлагбаума, но, когда обошёл его и прошёл дальше, на территорию комплекса, ко мне подбежали сразу несколько национальных гвардейцев из припаркованного рядом микроавтобуса.

– Здесь нет прохода, вход для специалистов с той стороны, – показал мне рукой один из офицеров.

Я вынул из-за пазухи пресс-карту и показал её, а также продемонстрировал камеру и свою гордость, титановый штатив:

– У меня задача – снимать вот этих гостей из дружественного нам Пакистана, – сказал я ему, кивнув на упитанных южан, выбирающихся из лимузинов перед служебным входом.

Офицер с уважением посмотрел на гостей, потом бросил небрежный взгляд на мою аккредитацию:

– Вы её грызли, что ли? – хмыкнул он, но широким жестом показал, что я могу идти.

В само огромное здание центра я вошёл без проблем – что штатские, что военные довольствовались коротким взглядом, брошенным на мой бейдж, который я повесил на шею поверх куртки. Никто не проверял соответствие фото оригиналу, и тем более никем не сверялись документы.

Я расчехлил камеру и прошёл следом за своей делегацией. Представительные южане оказались, судя по флажкам на лацканах костюмов, не пакистанцами, а румынами, но какая, в конце концов, разница?

Специалистов, как и делегаций, на выставке оказалось немного – когда все присутствующие собрались возле сборной сцены, откуда начал зачитывать приветственную речь Александр Турчинов, хорошо стало видно, что огромный ангар выставочного центра посетило максимум человек двести. У меня глаз намётан на подсчёт количества участников митингов.

– Мы открываем выставку «Оборона и безопасность 2016». Сегодняшняя выставка – очень важная площадка, где мы можем посмотреть не только на достижения украинских предприятий, но и на возможности наших партнёров из других стран, в частности из Пакистана и Румынии. Я выражаю надежду на заключение многих новых контрактов между производителями современного оружия и военной техники, а также создание совместных и обсуждение перспективных проектов, которые позволят в том числе остановить российскую агрессию во всем мире. Сотрудничество участников выставки приведёт к новым сдвигам, способствующим производству новой современной военной техники и оружия, укрепит оборонный потенциал Украины и наших партнёров, а в целом мы обеспечим безопасность в Европе, – с серьёзной миной сообщил собравшимся этот упырь, который, собственно, и развязал войну на востоке Украины в апреле 2014 года.

Именно Турчинов бросил на мирных жителей Донбасса сначала головорезов из добровольческих батальонов, а затем танковые и артиллерийские части регулярной армии. Он, помнится, бросил тогда на Донбасс и боевую авиацию, но её быстро приземлили восставшие против неонацистов донецкие и луганские шахтёры.

Записывать на видео однообразные приветственные речи мне быстро наскучило, и я пошёл на экскурсию. Среди представленных местной оборонной промышленностью экспонатов я не нашёл ничего нового, такого, что не производилось бы ранее Советским Союзом. Больше того, многим представленным образцам техники было по 50–60 лет, и я просто не понимал, зачем этот хлам притащили позориться под софиты телекамер.

В итоге я осмелел настолько, что перестал изображать специалиста и задал этот вопрос трём штатским гражданам, скучающим в креслах возле одного из таких древних экспонатов, колёсной боевой машины пехоты образца 50-х годов прошлого столетия.

– Эх, мил человек, что ж ты сыплешь нам соль на рану, издеваешься, что ли? – отозвался седой грузный мужчина в широком, не по моде, двубортном костюме, тоже из прошлого века.

Я присел рядом с ним на свободное кресло и выслушал лекцию о том, как хорошо работает промышленность, когда налажены кооперативные связи с традиционными поставщиками, и как плохо бывает промышленности, когда эти связи рвутся по живому.

– То есть без России вы не можете производить ничего из тяжёлого вооружения?

Все трое засмеялись.

– Мы не можем производить без России, а теперь и без Китая, вообще ничего – ни тяжёлое, ни лёгкое стрелковое, ни вообще какое-либо вооружение. Ещё тридцать лет назад, с момента развала СССР, наши военные заводы перешли исключительно на ремонт техники, а последние годы даже ремонт не