Вскоре от крови поверхность озера побагровела. Всюду плавали трупы.

С первого мгновения Клавдий устрашился видом плывущих в его сторону людей. Подумал, что всё подстроено и существует заговор. Император даже соскочил с места, оглянулся в панике, чуть не плача, крикнул телохранителям:

– Бездельники, защищайте императора!

Но телохранители не знали, от кого должны защищать господина, поэтому на всякий случай с угрожающим видом окружили Клавдия тесным кольцом. От их действий семья императора и придворные тоже перепугались. Увидев, как императору якобы угрожают его же воины, Агриппина, Нерон и дети Клавдия вместе с придворными и знатными гостями кинулись прочь, «подальше от насилия». Народ безмолвствовал, с любопытством наблюдая за происходящим.

Прошло немало времени, пока военные погасили «бунт», а Клавдий, осознав, что опасность мнимая, успокоился и распорядился начать «представление». Но радость от зрелища «морского сражения» с участием ста военных кораблей мало кто испытал. Слишком много крови было пролито вначале из-за досадного недоразумения с «помилованием», но немногим преступникам, выжившим в сражении, император всё-таки дал свободу, по традиции предков.

 * * *

После кровавого «представления» намечался сброс озёрной воды по рукотворному каналу. Чтобы лучше рассмотреть, тысячи зрителей толкались у перемычки, мешая рабочим. С разрешения императора Нарцисс приказал приступить к разборке последнего препятствия, «каменной пробки», сдерживающей водную массу.

Раздался жуткий грохот, сотрясший землю под ногами, и… перемычка стала разрушаться быстрее, чем предполагалось! Люди, стоявшие далеко от перемычки, услышали нарастающий шум, а после увидели, как из тоннеля в скале показалась пенная смесь воды с землёй и камнями. Вся масса с устрашающей силой устремилась вниз, но не по каналу, а поверх него, поскольку канал не вмещал такого сильного и обильного потока.

Вода стремительно затапливала низменность, где до этого в беспечности находились тысячи людей. Устрашенные водной стихией, безжалостно уничтожающей весёлую зелёную долину, зрители спасались бегством кто как сумел. Многие не успевали, калечились, захлёбывались и тонули…

Императорская семья со свитой успела покинуть пологий берег озера, пережидая опасность на возвышенности. Лишь когда «дурная вода» ушла, Клавдий велел возвращаться домой.

Перед тем как император занял место в колеснице, откуда ни возьмись объявился Нарцисс. Весь обсыпанный землёй и в синяках. На лице – растерянное выражение и готовность принять любое наказание. Куда делись былая уверенность и горделивая осанка?!

Он униженно горбился и пытался объясниться. Император, ещё не отошедший от страха, сердито двигал бровями и молчал – подбирал подходящие случаю слова. Помогла супруга, она выплеснула на врага весь запас негодования. Кричала громко, чтобы слышали не только те, кто рядом, но и остальные зрители:

– По твоей вине мы едва не погибли! Ты устроил заговор с целью убить императора и всех нас! Нет оправдания твоему предательству!

Не давая Нарциссу опомниться, вставить слово, Агриппина продолжала обвинять:

– Вор! Ты украл у римского народа деньги, отпущенные тебе на строительство канала! Если это неправда, объясни императору, за какие средства ты, его слуга, выстроил дом, дороже, чем дворец, с колоннами из восточного алебастра и баней из ценных сортов мрамора, где вода подаётся из серебряных труб в серебряные бассейны?

В Риме давно ходили слухи о невероятном богатстве секретаря императора, бывшего раба Клавдия, вольноотпущенника. Не знал только император, каким образом притекает богатство к его доверенному лицу.

Помимо доходной должности Нарцисс имел массу причин, чтобы обогатиться, как в провинциях, так и в Риме. Каждый день он увеличивал своё состояние, искусно пользуясь доступом к казне. Секретарь императора, как, впрочем, и остальные, кто находился на государственной службе, заставляли людей, обращавшихся к императору с просибами, оплачивать услиги «содействия». Секретарь получал мзду за обещание довести просьбу до ушей императора, как и за каждое своё непосредственное влияние на его решение.

– Император обязан наказать тебя! – с гневом произнесла Агриппина, повернувшись к супругу. Она была в полной уверенности, что Клавдий немедленно распорядится по этому поводу. Но Клавдий лишь приказал возничему отправляться в путь, чем сильно разозлил супругу. Она развернулась и, вскипая от гнева, поспешила к своей колеснице.

 * * *

С того дня Агриппина поняла, что в негласной войне с Нарциссом Клавдий ей не помощник. Пришлось рассчитывать на собственные силы. Уверенный в себе Нарцисс избрал путь решительной конфронтации с супругой императора «до победного конца». Помня о том, что в низвержении Мессалины и последующей за этим казни он играл ключевую роль, советник надеялся повторить успех и с Агриппиной.

Вынужденный выбирать между войной с супругой императора и собственным бесславным падением, Нарцисс решился на крайнюю дерзость – настойчиво настраивать Клавдия против Агриппины, намекая на её преступные замыслы сместить супруга с престола в пользу Нерона.

Нарцисс напоминал императору, что есть Британник, настоящий наследник, который нуждается во внимании отца. И Клавдий стал чаще общаться с Британником, интересовался его воспитанием, настроением и здоровьем, спрашивал об успехах в учёбе. Но главное, чего добился Нарцисс, так это того, что император засомневался, не ошибся ли он, когда женился на Агриппине. И зачем усыновил её сына, когда у него есть Британник?

Агриппину едва не хватил удар, когда она увидела, как Клавдий, встретив Британника в коридоре дворца, обнял его со словами:

– Вырастай поскорей, мой мальчик! Поспеши принять от отца отчёт во всех делах!

Но императрица не сдавалась. Она понимала, что всё это происки ненавистного врага, Нарцисса, и если не принять срочных мер, пострадает, прежде всего, её Нерон. Но как повернуть ситуацию в свою пользу?

Торжественная регистрация совершеннолетия Британника убедила Агриппину в том, что император окончательно попал под влияние её личного врага. Нарцисс настоял, что эту церемонию необходимо провести в самой торжественной обстановке, отметить как большой праздник для римлян – пышнее, чем отмечалось совершеннолетие Нерона.

Клавдий принял участие в церемонии облечения сына в «тогу взрослого», но более всего Агриппина поразилась словам супруга, который произнёс во всеуслышание:

– Пусть римский народ увидит в Британнике повторение божественного цезаря Августа!

Постепенно супруг отстранился от общения с ней и приёмным сыном. Если прежде она в этом особенно не нуждалась и не искала мужниного внимания, то теперь настроение мужа показалось слишком опасным. Шпионы доносили, что Клавдий поручил своему приближённому Сосебию, убеждённому противнику усыновления Нерона, готовить Британника в преемники.

Последний удар по самолюбию супруги император нанёс, когда в присутствии верховного жреца храма Юпитера, префекта Рима и других должностных лиц составил завещание, куда внёс Британника как наследника.

Глава двадцать девятая

Пища богов

Смерть Мессалины служила Агриппине лучшим подтверждением того, на что