– А он вернется? – спрашиваю я.

На этот счет Эфраим не столь уверен. Он мрачнеет.

– Ну вот и увидим, насколько хорошо я его обучил.

Таверна Полларда

Пятница, 5 марта

Джеймс Уолл жадно смотрит на Брута, пока я привязываю своего коня у коновязи возле клячи, которую он купил вместо иноходца. Я узнаю этот взгляд. Томление, смешанное с ревностью. Так несчастные в браке мужчины смотрят на чужих жен.

Он почесывает длинную переносицу Брута.

– Вы так на нем и ездите?

– А с чего бы мне на нем не ездить?

– Очень уж он буйный.

– Думаешь, мне с ним не справиться?

Вслух Джеймс ответить на этот вопрос не решается, так что вместо этого откашливается, смотрит в землю. Ухмыляется.

– Не ты один. Мой муж считает, что Брут такой же злодей, как его тезка.

– И при этом он позволяет вам на нем ездить?

– Позволяет? – смеюсь я. – Мне пятьдесят четыре года. Эфраим мне ничего не позволяет, я делаю, что хочу.

– Что ж, если вдруг решите его продать, я бы попробовал предложить цену.

Я точно знаю, что Джеймс не может себе позволить этого коня, но его слова дают мне шанс завязать разговор. Затем я и пересекла улицу, когда увидела, что он спешивается перед таверной. Так что я вслед за ним поднимаюсь по ступеням, а он придерживает передо мной входную дверь.

– Думала, ты только на иноходцах ездишь.

– Я их предпочитаю, да, но я не такой уж привередливый, как все считают. – Он мрачно косится через плечо на свою клячу. – Как будто по этому мешку костей не заметно.

Мы снимаем шляпы и пальто, стряхиваем с ног снег. Еще далеко не вечер, солнце светит ярко, но в таверне сумрачно, и наши глаза не сразу к этому привыкают.

– Ты сегодня выпить пришел или с кем-то повидаться? – спрашиваю я.

– Выпить. Из меня в последнее время плохая компания.

– Ну что ты. Давай я куплю тебе пинту. Считай это утешительным призом за то, что приходится ездить на той старой нескладехе.

Джеймс смеется, а к тому времени, как мы находим, где сесть, появляется Мозес, готовый принять заказ. Потом он уходит за нашими элем и сидром, как всегда веселый и деловитый, а мы устраиваемся поудобнее.

– Жаль, что тебе пришлось продать коня, – говорю я Джеймсу.

Он хмурится.

– Знал же я, что не стоит идти к Джозефу Норту за займом.

– А зачем тогда пошел?

– Я этим не горжусь, но все вышло до той истории с мистрис Фостер. Я бы никогда…

Возвращается Мозес и ставит на стол две кружки. Они обе полны до краев, густая янтарная жидкость проливается на стол, а пена капает через край. Джеймс отпивает из своей кружки, чтобы было не до краев, и ждет, когда Мозес уйдет.

– Просто у Норта были деньги, и он готов был вложиться. Много рассуждал про то, как нам нужна вискокурня в Крюке. И условия были вполне приличные. Пока река не встала, у меня не было проблем с выплатами.

Пиво большинство семей сами варят, и, хотя оно не всегда получается удачным, дело это нехитрое. То же самое с сидром. Бочки для брожения часто труднее достать, чем ингредиенты. А вот с крепкими напитками другое дело. Весь ром, джин и виски, которые пьют в Крюке, привозят издалека. Джеймс молодец, что заметил спрос и решил его удовлетворить. Даже я не могу его винить в том, что он пошел на финансовый риск. В конце концов, прошлым летом Норт был просто очередным бизнесменом, готовым вложиться в местное производство.

– И у тебя не было отложено денег на уплату займа в зимние месяцы?

– Было, но недостаточно, чтобы расплатиться целиком, а Норт потребовал именно всю сумму. Хотя на самом деле, конечно, он совсем другого хотел.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я пошел к нему и сказал, что декабрьский платеж будет меньше обычного, он мне предложил на выбор два варианта. Сказал, я могу вернуть весь заем полностью с процентами прямо сейчас или передать ему часть вискокурни.

– Но ты же только начал строить.

Джеймс хмурится, глядя в кружку.

– Норт сказал, что он так инвестирует в бизнес. Но на самом деле он хотел получить тридцать процентов. – По моему лицу Джеймс видит, что я возмущена. – Я, конечно, отказался. В итоге попал на тюремный двор и мне пришлось продать иноходца, чтоб от него отвязаться.

– Тридцать процентов – это просто бессовестно.

– Ну, это же Норт. Вы разве не понимаете, что он делает?

Я качаю головой.

– Он хочет прибрать к рукам весь город.

Лесопилка Балларда

Воскресенье, 7 марта

– Молодец! – говорю я.

Сара Уайт, сидящая напротив меня за столом, широко улыбается. На столе лежат «Букварь Новой Англии», три листа бумаги, мое перо и чернильница.

Буквы у Сары получаются четкие и ровные, совсем не похожие на детские каракули, и строчки совсем чуть-чуть клонятся книзу. Она уже сумела написать свое имя, имена своих родителей и дочери. С ним Сара особенно постаралась, прописными буквами выписав – ШАРЛОТТА. Она гордится и именем, и ребенком.

– Вижу, ты занималась дома.

Это наш второй урок. Первый был в прошлом месяце, когда я повторила свое предложение и оставила ей букварь. Я надеюсь затянуть этот урок достаточно, чтобы она осталась с нами пообедать.

– Каждый вечер, – говорит мне Сара. – Оказалось, это не так трудно, как я думала. Стоило мне запомнить звуки, как дело пошло. И картинки тоже помогают. – Она краснеет. Похоже, смущается. – Я знаю, что это глупо.

Я накрываю руку Сары ладонью.

– Вовсе нет. Для этого картинки и нужны.

Сначала Саре не нравилась мысль заниматься в присутствии Ханны и Долли – ей вовсе не хотелось терпеть унижение в присутствии зрителей. Но мои девочки точно так же учились читать еще в детстве, и они очень рады видеть Сару за нашим столом. Они по очереди играют с Шарлоттой, пока ее мать занимается.

Долли подходит к Саре сзади и смотрит в букварь через ее плечо.

– Мне всегда нравились картинки. До сих пор, когда читаю, мне хочется, чтобы в книге были хорошие иллюстрации. – Она похлопывает Сару по плечу и уходит вымешивать тесто для хлеба, которое уже поднялось.

– Ханна? – говорю я.

Она поднимает голову.

– Поди скажи Сайресу и своему отцу, что обед почти готов.

– Папе скажу, – говорит она, – а Сайреса нет. Он пять минут как уехал.

Черт возьми, думаю я.

– Куда уехал?

Ханна пожимает плечами.

– Папа его куда-то послал.

Я подавляю вздох. За последние несколько недель это был лучший шанс свести Сару и Сайреса в одном помещении. Конечно, с его заключением на тюремном дворе все стало намного сложнее – теперь он дома только днем. Давать уроки Саре здесь, у нас, показалось мне идеальным решением.

Я поворачиваюсь обратно к своей ученице и указываю на квадратик с левой стороны страницы. Внутри простой рисунок песочных часов и цветы в углу.

– Давай попробуем до обеда еще страницу. Начни здесь.

Сара хмурится; я вижу, как она шевелит губами, озвучивая буквы, прежде чем начать читать вслух.

– Пока… течет… в… часах… песок… подходит… жизни… нашей… срок.

– Отлично! Давай дальше.

– Книга… мой… друг… без… нее… я… как… без… руд? Нет,