– Какого черта она тут делает? – интересуется он.

Если б вы спросили меня в декабре, возможна ли ситуация, в которой я возблагодарю Господа за мистрис Хендрикс, я бы рассмеялась. Но тогда, несколько месяцев назад, я не видела ее настоящую. Бостонского матриарха. Женщину, которая может устрашить выпускника Гарварда. Вот такой она и предстает перед раздраженным и напуганным доктором Пейджем.

– Отойдите-ка, молодой человек, – командует она. Голос у нее такой громкий и уверенный, что он пятится на два шага назад в темную прихожую. – Эту женщину вызвала я, и вы будете делать то, что она скажет.

– Но я…

– Помолчите. Отведите нас к жене.

Он растерян и настолько озадачен, что даже не спорит. Мы идем за ним по темной прихожей к темной лестнице и поднимаемся в спальню настолько темную, что я едва в состоянии разглядеть собственную руку.

– Где она? – желает знать мистрис Хендрикс.

– Там. В постели.

Я вижу только тень, окруженную другими тенями.

– Почему тут так темно? – спрашиваю я.

Доктор Пейдж фыркает.

– Потому что наукой доказано, что темное помещение помогает пациенту расслабиться. Если бы вы что-нибудь знали о медицине, вы бы…

Жалобный стон, доносящийся из постели, заставляет его замолчать.

– Давно у нее начались схватки?

– Вчера. Рано.

– А давно она последний раз вставала и двигалась?

– Она не вставала. Ей нужно беречь силы!

Если б он стоял ближе, я б его ударила.

– А когда она последний раз ела?

В темноте я вижу только общие очертания его лица, но презрение в его голосе я слышу прекрасно.

– Как вы наверняка знаете, мистрис Баллард, полный желудок вызывает у рожающей женщины несварение. Она ничего не ела с момента первых схваток.

Он идиот, это очевидно. И спорить с ним я не собираюсь.

– Вы хотите моей помощи? – спрашиваю я.

– Нет.

– А ваша жена?

– Это не ей…

С мистрис Хендрикс явно уже довольно. Она хватает его за ухо и выкручивает с такой силой, что он взвизгивает, словно издыхающий пес. Он пытается отпихнуть ее руку, но мистрис Хендрикс тащит его к постели жены. Когда она его выпускает, он плюхается на матрас, словно марионетка с перерезанными нитями.

Мистрис Хендрикс наклоняется над постелью, и мне приходится сощуриться, чтобы разглядеть, как она касается щеки молодой женщины.

– Здравствуй, дорогая, – говорит она. – Мы пришли помочь. Тебе ведь нужна помощь?

До меня доносится глухой звук ответа, вроде бы утвердительный.

– Замечательно. Эта женщина повитуха. Ее зовут Марта Баллард, и она спасла жизнь моей дочери. Если хочешь, она поможет твоему ребенку появиться на свет.

Снова утвердительный ответ.

– Превосходно, – отзывается мистрис Хендрикс.

Потом она поворачивается к доктору Пейджу и говорит:

– Подите найдите стул и посидите где-нибудь в сторонке. Возможно, научитесь чему-нибудь.

Я все еще стою у двери с медицинским саквояжем в руке, и тут она жестом зовет меня внутрь:

– Марта, будьте так добры.

Вместо постели я подхожу к окну и раздвигаю шторы. Комнату заливает послеполуденный свет, и я наконец вижу жену доктора. Она свернулась клубочком посреди кровати. Бледная как снег. Полусонная. Потная.

– Мистрис Хендрикс? – окликаю я.

– Да?

– Вы сможете остаться?

– Смогу.

– Хорошо. Прежде всего сходите в кухню и найдите этой женщине какой-нибудь еды.

– Чем это поможет?

– Чтобы она сегодня смогла родить, ей надо проснуться. А в мире только две вещи, которые точно способны разбудить человека, – солнечный свет и еда.

Доктор Пейдж фыркает.

– Что за нелепость! Кофе…

– Только учащает сердцебиение, – говорю я ему. – Но если у вас есть кофе, идите приготовьте. Он ей тоже пригодится.

Когда мистрис Хендрикс снова тянется к его уху, он вскакивает с кровати и поспешно покидает комнату. Она следует за ним. И только потом я подхожу к девушке.

– Здравствуйте, мистрис Пейдж, – говорю я, садясь рядом с ней.

– Здравствуйте.

Она очень юна, лет восемнадцать или девятнадцать. И тоненькая, как девочка. Меня не удивляет, что Пейдж выбрал крошечную жену. Кого-то, кого он может запугать. Но мне это работу не облегчает. Если бедра у нее такие же узкие, как плечи, нас могут ждать проблемы.

– Я пришла помочь. Я приняла много сотен младенцев. Хотите, я помогу вам?

Она кивает, потом стонет.

– Хорошо. Но прежде чем я смогу вам помочь, я должна вас попросить об одной вещи.

Мистрис Пейдж смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

– Какой?

– Вы должны мне полностью довериться.

– Как это? – спрашивает она.

– Делайте все, что я скажу. Даже если это кажется вам бессмысленным или ваш муж со мной не согласен.

– И что вы хотите, чтобы я сделала?

– Пока только две вещи: съешьте то, что принесет вам мистрис Хендрикс, а потом встаньте и походите по комнате. Я буду вам помогать.

– Но я так устала.

– Я знаю. Ваш муж давал вам лекарство? Может, лауданум?

Она кивает.

– Вчера.

Наверное, ей он дал меньше, чем Грейс, а то бы она уже умерла. Но я не смею надеяться, что он чему-то научился относительно вмешательства в естественный порядок родов.

– Наверное, его действие еще не прошло. Но одно я точно могу вам обещать. Если вы останетесь в постели и не будете есть, вы и ваш ребенок умрете. Это будет медленно и мучительно. Усталость поглотит вас обоих. И я ничем не смогу вам помочь. – Я беру ее за руки. – Но пока еще не слишком поздно. Так что… вы доверитесь мне?

Большинству людей кажется, что для того, чтобы роды закончились плохо, должно случиться что-то конкретное. Ягодичное предлежание. Кровотечение. Инфекция. Я сталкивалась со всеми этими проблемами, и не только с ними, но часто именно усталость оказывается той самой смертельной угрозой, из-за которой женщину понемногу покидает жизнь. На свете ничто так не изматывает, как роды, а если женщина поддастся усталости, снова привести ее в чувство очень сложно.

Мистрис Пейдж внимательно меня слушает, потом все обдумывает и кивает.

– Да, я готова.

Я убираю ей с лица светлые волосы, прижимаю ладонь к ее лбу. Кожа теплая, но жара нет.

– Теперь мне надо вас потрогать, – говорю я ей. – Посмотреть, насколько далеко продвинулись дела.

– Ладно.

– Но мне сначала нужно узнать что-то очень важное.

– Что?

– Как вас зовут.

– Мистрис Пейдж.

– Нет, – говорю я ей. – Пейдж зовут вашего мужа. А мистрис вы стали в день свадьбы. Какое имя вам дали при рождении?

– Мелоди.

– Приятно познакомиться, Мелоди. Меня зовут Марта. И я тебе помогу.

* * *

Мелоди Пейдж приходится изнурительные пять часов ходить по комнате прежде, чем она достигает переходной стадии. А потом еще час тужиться, пока ее крошечная дочка не появится на свет. Только к десяти часам моя работа закончена, а к одиннадцати я собираю вещи.

Я уже собираюсь уходить, как возле двери спальни ко мне подходит мистрис Хендрикс.

– Вы мне не нравитесь, – говорит она.

Я не могу сдержать смех.

– И вы мне тоже.

В ответ я получаю первую искреннюю улыбку от этой женщины.

– Но я вас уважаю, – продолжает она. – И простите за то, что устроила вам проблемы с Грейс.

– Для меня этого достаточно, – отвечаю я, потом смотрю на кровать у нее за спиной и на Мелоди, которая держит