– Слушай мою команду! Первое отделение занимает позицию на сто метров вперёд. Задача – никого не впускать и никого не выпускать! Второе отделение заходит на территорию оперативного противника. Задача – разоружение и нейтрализация. Выполнять!

Солдаты подскочили со своих мест. Я не услышал тяжёлых вздохов, как это обычно бывает – напротив, послышались смешки и предложения как следует пройтись по мордам опостылевших всем нациков.

Когда оба отделения отошли в сторону лагеря двумя колоннами по двое, я побежал к кабине грузовика в поисках своей камеры, но в кабине оказалось пусто.

Впрочем, атака продлилась меньше двух минут. Как только первое отделение заняло позиции напротив лагеря, у майора в кармане зазвонил мобильный телефон.

Майор выслушал респондента, отвернувшись от меня, и больше ко мне не поворачивался.

Потом он убрал телефон обратно в карман и так же энергично, как ранее, гаркнул:

– Слушай мою команду! Первое, второе отделения! Вернуться на занимаемые позиции!

Я обошёл вокруг грузовика и обнаружил солдата Семёнова внутри кузова, за тентом. Он тоже заметил меня и крикнул:

– Пан журналист, готова ваша камера, можете забирать.

Я взял из его рук камеру и пошёл на другую сторону улицы, снять общий план.

На улице Щусева я проторчал в итоге ещё часов пять, но за это время там вообще ничего не случилось. Я отправил в редакцию несколько видеороликов с сопроводительным текстом, но они даже ставить это не стали. Дежурный шеф-редактор Катя недоуменно спросила в служебном чатике:

– Извини, конечно, но что тут ставить, где новость, где движуха? Общий план офиса на Щусева, дом 26, мы и в Гугле можем посмотреть.

И не поставила, зараза, ничего. А ведь я получаю гонорары только за опубликованные материалы.

Расстроенный, я отправился обедать в «Пузатую хату» на Крещатике, в расчёте, что потом сниму какую-нибудь движуху на Майдане. Разумеется, как только я неторопливо, заранее смакуя каждое блюдо, выбрал и оплатил обед, мне позвонил директор и зловещим голосом спросил:

– Прохлаждаешься? А тем временем нацики «Интер» сожгли. Ты можешь снять нам хотя бы комментарии выживших?

Борщ я всё ж таки съел, но вот с остальным пришлось попрощаться – такси прибыло слишком быстро.

На улице Щусева на этот раз было очень многолюдно. Помимо нациков в чёрной и камуфляжной униформе туда явилось несколько сотен обывателей, а также десятки операторов и корреспондентов. Операторы, расставив штативы на противоположной стороне улицы, снимали последствия недавнего пожара – клубы дыма и пара, сочащиеся из окон второго и третьего этажей. Рядом суетились пожарные.

Армейского грузовика и солдат я не обнаружил, зато под вывеской «Интер» я увидел наряд полиции и направился туда.

– Не подскажете, где сейчас журналисты телеканала?

– Простите, пан журналист, но мы никаких комментариев не даём. Обращайтесь в пресс-службу полицейского управления города Киева, – вежливо ответил мне старший офицер.

– Да внутри они, суки, прячутся, – вдруг ответил мне стоящий рядом лысый мужичок в вышиванке и со значком партии «Свобода» на вороте рубахи.

– А как можно внутрь попасть? – спросил я его.

– Хрен его знает. Наших вышибли оттуда вот эти, пока не пройти никак, – он указал кривым пальцем на полицейских, и те немедленно отвернулись от нас.

– Скажете польскому радио пару слов на камеру?

Мужичок с усмешкой посмотрел на меня.

– Польскому радио, говоришь? Да ты ж москаль. Потом переврёшь всё. Не, ну тебя к лешему. Иди вон туда, к большой палатке, там наши начальники засели, пусть они тебе говорят.

Действительно, палатки теперь стояли и на тротуаре, вдоль фасада здания. Над ними развевались знамёна неонацистских объединений. Над самой большой палаткой развевалось сразу три знамени, включая штандарт «С14», и я решил туда не ходить.

Передо мной неожиданно встала крупная женщина в ярком сине-жёлтом джинсовом комбинезоне и высоких кожаных сапогах. Она кокетливо поправила передо мной свои длинные обесцвеченные волосы и сказала:

– Давайте я вам скажу что-нибудь, пан журналист.

– А давайте, – обрадовался я, поднимая камеру на плечо.

– Значит, что тут важно сказать. Тут, конечно, сейчас сожгли офис телеканала «Интер». Но это мы все и так знаем, не суть важно. А важно, что наши новости по телевизору превратились чёрт знает во что. Меня возмущают наши новости. Вот, к примеру, идёт репортаж о смерти известной личности. И что мы слышим? «А теперь печальная новость». То есть до этого мы полчаса слушали про катастрофы, теракты, катаклизмы, и это было ни разу не печально. А тут помер какой-то хрен с горы и такая печаль, такая печаль…

– А телеканал-то и журналистов вам жалко?

– Этих-то? Да что их жалеть-то. Новый телеканал откроют, тоже мне проблема, – легко откликнулась она и пошла себе прочь, пошло виляя обтянутыми в джинсу крупными бёдрами.

К тротуару подъехал очередной армейский грузовик, и я обрадовался, что увижу сейчас знакомого майора. Однако из грузовика вылезли несколько нациков в чёрной форме и принялись выгружать на тротуар автомобильные шины и канистры.

К ним присоединились десятки людей, включая гражданских, и очень скоро всё здание оказалось окружено зловещей цепью чёрных шин. Вместо солдат, подумалось мне.

Я поискал глазами полицейский наряд, но полиции видно уже не было. Зато по улице пошли какие-то странные патрули из юных эсэсовцев, проверяющих документы у всех, кто попадался им на пути.

У меня тут же заныло правое ухо, и я аккуратно, строго по пешеходному переходу, перешёл на другую сторону улицы.

Там я хотел сделать несколько общих планов с шинами и нациками, но из толпы стали показывать на меня, одиноко торчащего с камерой на пустой стороне улицы, и я понял, что надо уходить.

Я не стал повторять своей недавней ошибки и не покинул окончательно место действия, разместившись за столиком уличного кафе неподалёку. Кафе было забито разновозрастным народом, судя по разговорам, офисными служащими из бизнес-центров неподалёку. За столик мне пришлось подсаживаться к двум молодым девушкам в строгих чёрных костюмах и ослепительно белых блузках.

Я спросил разрешения присесть, но они не удостоили меня ответом, скользнув равнодушными взглядами по моей лысине, начинающему опухать правому уху и пыльным чехлам за плечами и в руках. В качестве кавалера я им точно не подходил.

Я пристроил чехол со штативом на спинке стула и прошёл в помещение, к стойке, заказывать бизнес-ланч. Когда я вернулся, девушки всё ещё сидели за столиком, оживлённо обсуждая какой-то сериал.

– …А он ей говорит: «В жизни надо всё