– Подержи-ка, Валера, автомат, я сейчас испробую эту штучку на скорострельность! – мгновение, и Виталий уже давит на гашетку. В лес, подвывая, уносятся бездымные снаряды. – Глянь, сержант, прямо как молния. Вот это трофей! Давай откатим пушечку в кусты, поди, еще сгодится.

– Дело говоришь, Виталя! Раз-два, взяли! Поехала, кулёма!

Парни, забросав пушечку ветвями, спрятали трофей в густой ольховник и, довольные, отправились дальше. Но не прошли они и десяти шагов, как их окружили запыхавшиеся от быстрого бега автоматчики из комендантского взвода. Почти все ребята были им знакомы, а со старшиной не далее третьего дня Виталий бражничал. Однако сейчас на лице старшины не было и следа всегдашнего его добродушия, да и у всех солдат автоматы были на изготовку к бою.

– Валера, не вздумай отдавать свой автомат! – только и успел шепнуть Антропову, уже догадавшийся, что к чему, Сазонов. – В случае чего будем отбиваться!

Валерий согласно кивнул и тоже приготовил свой ППШ к бою.

– Бросай оружие, мужики! – старшина перевёл дыхание и угрожающе произнёс: – Мы не намерены шутить. Не выполните команды, как воробьёв, постреляем.

– В чём, собственно, дело, земляки? – Виталий не хотел терять лицо. – Мы идём себе спокойно из штаба полка, как вдруг ни с того ни с сего налетаете вы. Что, старшина, пострелять захотелось?

– Это еще надо посмотреть, кому и чего захотелось! Бойцы, обшарить все кусты и найти пушку, из которой эти стрелки чуть не разворошили весь командный пункт батальона! – Парни ошарашенно переглянулись, а старшина устало усмехнулся: – Теперь понятно, что вы натворили?!

– Товарищ старшина, есть! Нашёл! – Из ольховника, сзади ощетинившихся автоматами Сазонова и Антропова, вылез юркий солдатик и призывно помахал рукой старшине. – Из этой пушки пуляли. Еще и ствол не остыл.

– Понятно, рядовой Петров. Оставь на заметку ориентир и бегом сюда. А вы, голубчики, всё-таки сдайте оружие. Позже зачтётся.

– Не ты, старшина, нам его вручал, не тебе изымать, – Валерий посмотрел тому прямо в прищуренные глаза. – Веди к командиру, но, предупреждаю, – без вольностей. Стрелять мы тоже умеем. Верно говорю, Виталя?

– Конечно, и заметь, старшина, всегда в десятку!

Перед самым командным пунктом батальона, располагавшимся в добротном каменном доме лесного хутора, уже часовые попытались еще раз отнять автоматы у Сазонова и Антропова. Однако те ни в какую не согласились расставаться со своим боевым оружием. Более того, разгорячённые перепалкой с часовыми, парни сдёрнули ППШ с предохранителей. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут из дома вышел замполит батальона Цисельский, мгновенно оценил обстановку и резко бросил часовым: «Пропустить задержанных ко мне!»

– Вы что же, ребята, развоевались со своими? – Капитан прошёл за стол, но им не предложил ни подойти ближе, ни присесть на скамью у двери. Ординарец комбата и сержант так и переминались с ноги на ногу у косячного проёма. – Вы хоть понимаете, что я сейчас здесь, не отходя от стола, напишу рапорт о вашей преднамеренной стрельбе по расположению батальона и последующим за этим вопиющим неподчинении старшим по званию, отягчённым угрозой применения оружия против своих сослуживцев. После этого штрафбат для вас будет самым лучшим вариантом из всего того, что предложит вам особый отдел полка! А то и придётся самим рыть себе могилы перед строем и умереть позорной смертью от пуль своих же бывших товарищей!

– Я думаю, до этого всё-таки не дойдёт. – В дверях вырос сутуловатый комбат майор Анкудинов и, кивнув посторонившимся нарушителям, прошёл к столу и громко, чтоб все слышали, даже и там, в сенях за открытыми дверями, сказал, обращаясь к Цисельскому: – Мы, товарищ капитан, поступим несколько иначе. Ребята молодые и, как показало недавнее происшествие, довольно бестолковые, и дерзкие не в меру. Будем исходить из того, что прежде ни в чём подобном они не были замечены, оба активные комсомольцы, и потом, боевых заслуг у них хоть отбавляй. – Здесь комбат явно преувеличивал – разом подумали, встретившиеся быстрыми взглядами оба распекаемых, хотя справедливости ради надо отметить, что и они не последние по храбрости в батальоне. Но к чему клонит командир? – Давайте, товарищ замполит, отложим разбирательства по этому нелепому случаю со стрельбой до завершения операции. И к большому счастью молодых людей, от их пальбы никто не пострадал. Завтра с утра – наступление. Вот я и предлагаю: направить провинившихся бойцов на самый ответственный участок, чтобы ребята своим героизмом в бою смыли с себя все подозрения и подтвердили тот факт, что они настоящие комсомольцы и смелые воины Красной армии. Так ведь, товарищи бойцы?

– Так точно, товарищ майор!

– Пусть тогда идут в свое подразделение готовиться к завтрашнему дню.

– Товарищ майор, зачем откладывать на завтра, что можно сделать сегодня? – Было видно, что и замполит отошёл, помягчел. – Пусть они немедленно выдвигаются с пулемётом на большак, что за лесистым болотцем, в полутора километрах отсюда. Там стоит каменная большая рига, на чердаке которой нужно оборудовать огневые гнёзда. И держать под контролем большак со стороны фронта. Один расчёт уже там. С ним налажена телефонная связь. Недавно они сообщили, что противника пока не наблюдается, но неплохо бы укрепить позицию. Вот я и подумал, товарищ майор, направить провинившихся туда. Пусть возьмут дополнительно гранат, боеприпасов. Да, еще вот что. Это уже к тебе относится, сержант Антропов. – Капитан подошёл к застеклённому шкафу и вынул из него сложенное вчетверо красное знамя с оттиснутыми золотисто на верхней открытой его части серпом и молотом. – Я доверяю именно тебе, товарищ сержант, прикрепить знамя на крыше риги. Фашисты должны знать, что это советская земля!

На песчаной тропинке, когда они свернули за куст и не было поблизости посторонних глаз, Валерий повертел в руках свёрток со знаменем, не зная, куда его девать. В карман гимнастёрки не вместится, вещмешок под завязку набит патронами и гранатами, сунуть за ремень – можно потерять по дороге. Постой-ка, а если его обмотать вокруг тела на поясе – тогда-то точно ни за что не выронишь, да и пояснице теплей. Зря, что ли, сказано: голь на выдумки хитра! Это и про нас с тобой, разжалованный гражданин ординарец, любитель стрельбы в штабное молоко, и вообще замечательный ты мой боевой друг, Виталий