Лаванда уловила тень той боли, не успокоившейся до сих пор.

– Вы не представляете, Роберт, как я сочувствую вашим страданиям. – Ну вот, сначала прядь волос отвела, теперь назвала просто по имени, и опять совершенно непреднамеренно. – И мне искренне жаль вашего брата. И Аллегру за ее несчастье и утрату.

– Аллегра какое-то время была в полном расстройстве. Совершенно потеряла себя, стала часто прикладываться к бутылке и впадать в какие-то грезы. Я остался с ней. Мы поселились в Нью-Йорке, где она родилась, но жила редко, поскольку все время гастролировала. Снимали жилье. От давешнего падения с лошади и трагического крушения поезда она оправилась, а от смерти Сайласа так в себя и не пришла. Постоянно разговаривала с ним и связалась с группой спиритуалистов в Нью-Йорке. А тут еще сестры Фокс сообщили, что несколько лет назад у них в доме раздавались стуки. И это вдруг стало дико модным, всем захотелось заглянуть, если можно так выразиться, под юбку науке. Но для Аллегры все это было совершенно серьезно, она быстро выучилась у ведущего медиума и сама начала вести кружки. Меня это, по правде говоря, заинтриговало, я стал много читать о привидениях, о ясновидящих, духовидцах и всем таком, и мои знания оказались полезны для Аллегры, которая не особо утруждает себя книгами. Хотя, конечно, гораздо больше меня интересует наука и месмеризм. Чтобы помочь Аллегре в работе, я даже изготовил несколько устройств. А еще написал для представлений общий сценарий, ибо литературная сторона деятельности ее интересует мало, да и цветы тоже, как выяснилось в первый же день в вашей деревне. В Бруклине, чтобы поддержать нас, я еще и работал приходящим учителем. В общем, благодаря своим духовидческим способностям Аллегра за несколько коротких лет приобрела солидную репутацию. Бесконечные переезды ее ничуть не беспокоят. С Сайласом она может связаться в любой точке мира и превратила общение с умершим мужем и другими ушедшими в средства к существованию.

– Значит, Аллегра верит в существование потустороннего мира?

Роберт вздохнул.

– Безоговорочно. Ее убежденность искренна и глубока и этим покоряет окружающих. Так что, может, вы будете судить ее, точнее нас, менее строго. Хоть мы и не прочь использовать, как вы теперь знаете, некоторые приемы и эффекты. Аллегра очень хорошо умеет черпать энергию из разных планов и продемонстрировала немалое мастерство на спиритических сеансах и публичных зрелищах. Мою невестку даже сравнивают со знаменитой духовидицей Марией Хейден, и, естественно, люди склонны верить каждому ее слову и действию. Ведь вы же наверняка замечали, какой властью над окружающими обладают невероятно красивые женщины. Ну и в отличном умении читать по чаинкам и картам Таро ей тоже не откажешь.

Упоминание о чаинках напомнило Лаванде, что пора налить чаю. Ее сердце тронули перенесенные этим человеком испытания, его самоотверженная забота о вдове погибшего брата.

– А вы? Тоже сторонник спиритуалистов?

– Да, – просто ответил Роберт. – Я знаю, что дух Сайласа рядом, я почувствовал это здесь, в лесу. Иногда слышу его голос, такой же реальный, как игра арфы в этой комнате. А иногда вижу его в ночном небе, наблюдаю, как он подыскивает слова, составляет для меня послание из звезд.

Лаванда, наконец, поняла, почему Роберт не освободился от Аллегры. Он держит обещание. Да и сама провидица вовсе не была закоренелой обманщицей. Она глубоко верила в то, что делает.

Обожженная, свекольно-багровая сторона лица Роберта немного осунулась. Он выглядел усталым.

– И тем не менее, мистер Траут, вы подчиняетесь Аллегре, исполняете ее капризы, хоть, по вашим же словам, кочевая жизнь вам опротивела?

– Я не разделяю ни беспокойного духа Аллегры, ни ее амбиций. Мы бездомные, перекати-поле. А я очень скучаю по своим книгам. Они, бедняжки, томятся в сундуке в Бруклине в доме у коллеги. Поэзия. Сборник Кэтрин Кроу[36] «Ночная сторона природы». Журналы «Эклектик» со статьями о месмеризме, гаданиях вообще и на хрустальном шаре в частности, «Руководство для гадания по линиям руки» Лэнгдона Тейлора, «Гадалка» Луизы Кроуфорд, «Альманах Задкиеля»[37]. Господи, какая библиотека у меня там осталась! Наверное, во мне погиб великий библиофил. – Он глотнул чаю.

– Не говорите так, пожалуйста, – взмолилась Лаванда. – Это все из-за несчастного случая.

– В наших путешествиях нашлось место только для одной книги, «Листьев травы». – Роберт оглядел комнату. – Как же я мечтаю о доме и возможности снова когда-нибудь учить, ибо считаю это занятие весьма душеполезным. Это одна из причин, по которой я пришел сюда сегодня; тепло вашей гостиной влекло меня с невыразимой гипнотической силой. И в этом доме есть настоящее волшебство, не опосредованное никакими выдумками. – Он указал на арфу на подставке. – Ведь подлинное волшебство обладает непреодолимым притяжением. Когда я увидел, как арфа вашей матушки играет сама, это возродило во мне приувядшую за время бродяжничества веру, уже начавшую замещаться цинизмом и, полагаю, просто усталостью от непрерывного движения, от невозможности где-то, наконец, осесть. Простите меня, я слишком много говорю. – И он отхлебнул еще чаю.

Лаванде хотелось осыпать его руки яблоневым цветом.

– Вы все еще можете обладать тем, чем хотели бы, – сказала она ему.

В его глазах стыла всепоглощающая печаль.

– Правда, мисс Фитч? Вы действительно верите, что найдется кто-то, способный сквозь уродство заглянуть мне в самое сердце? – Его опять затрясло, хотя, конечно, уже не от холода. Он едва не опрокинул чашку, которую от греха подальше поставил на боковой столик.

Как Лаванде хотелось схватить его за изящные руки, которые она наполнила поздними летними цветами в тот день на залитом голубым светом вокзале, а у него от этих цветов дух захватило. Взять эти руки в свои и сказать: «Разве ты не видишь? Такой человек уже нашелся, и в эту самую минуту эта девушка пьет с тобой чай». Но ведь она и так уже трогала его волосы, называла просто по имени, поэтому что-то еще уже граничило бы с неприличием. Но, с другой стороны, ее собственные пальцы скоро закостенеют так, что не смогут ни за кого держаться.

И она сделала это. Обвила пальцами его изящные и притом такие умелые руки. Стиснула их. Пустота между мыслью и действием стала невыносимой. Окна были покрыты толстым слоем инея, так что ни один любитель сплетен не мог заглянуть к ней в гостиную. И Роберт не только не отшатнулся, но и перехватил ее руки. Они сидели молча, их пальцы переплелись, словно вьющиеся растения. Через минуту Лаванда осторожно