– Старший тысячник Ельбуз, сказанное тобой в корне меняет всё, и я теперь понимаю твои действия. Ты прав, отправлять гонцов к повелителю необходимости теперь нет. Но я вынужден отказаться от предложения о твоём вступлении в моё полное распоряжение. Таких полномочий я не имею. Ты будешь действовать самостоятельно, и мы можем лишь согласовывать действия, и не более этого. Думаю, ты согласишься на такие условия и не сочтёшь их несправедливыми, – резонно подметил сюбаши Тычахтай.

– Ты прав, сюбаши Тычахтай, и я полностью согласен с тобой, – почтительно склонив голову, согласился старший тысячник Ельбуз.

– Я жду возвращения своих лазутчиков и после этого двинусь в земли аланов, – произнёс сюбаши Тычахтай. – Там, впереди, несколько их небольших стойбищ. Все следы угнанных лошадей ведут туда. Есть ли там их войска, пока неизвестно. Как только я получу сведения, сообщу тебе. Стойбища мы с тобой разделим поровну и будем атаковать. Твои будут те, что с восточной стороны, а мои с западной. Так будет удобнее, и мы не будем мешать друг другу. Если ты согласен, то я отправляюсь к своим войскам.

– Хорошо, сюбаши Тычахтай, я всё понял. Жду от тебя гонца, – принял его предложение старший тысячник Ельбуз.

* * *

Войск аланов, равно как и обитателей, на пяти небольших стойбищах, что лежали на пути армий огузов и канглов под командованием сюбаши Тычахтая и старшего тысячника Ельбуза, не оказалось, и лишь несколько тысяч лошадей в загонах встретили их в опустевших селениях. Аланы отступили, не ожидая сражения. Приграничные властители аланов поняли причины появления Тычахтая и Ельбуза и увели людей в глубь своих земель. Они оставили лошадей в количестве, явно превышающем число угнанных, желая скорейшего ухода огузов и канглов и рассчитывая на то, что вошедшие на их территорию военачальники соседних правителей будут довольны выкупом. Но, к их огромному сожалению, этого не произошло, и армии огузов и канглов прошлись по половине их земель огнём и мечом, уничтожая всех на своём пути, угоняя весь скот, загружая в многочисленные обозы брошенное добро и пленяя тех, кто не сумел или не успел уйти от стремительных и сокрушительных атак.

Карательная экспедиция объединённой армии огузов и канглов завершилась через десять дней. Они уходили, оставляя за собой пепелища на местах стойбищ и бездыханные тела тех, кто хоть как-то пытался противостоять им.

Аланы были жестоко наказаны за вину небольшой группы отчаянных сородичей – конокрадов, покусившихся всего лишь раз на несколько табунов соседей. Других нападений не было, больше они не пересекали рубежей огузов и тем более никогда не делали этого по отношению к канглам. Главный визирь канглов Джарбаш сумел ловко воплотить в жизнь коварный план, дабы помочь своему правителю Фатих-шаху попытаться склонить на свою сторону повелителя огузов Хан-суна-шаха в предстоящей войне с усунями. Помимо нападений на табуны огузов под видом алан, он направил старшего тысячника Ельбуза во главе с войсками якобы отомстить аланам за угнанные табуны канглов, хотя на самом деле такого факта не было, и цель, которую он преследовал при этом, была та же. Ельбуз сумел добиться не только военного взаимодействия с огузами в этом походе на аланов, но и, не потеряв ни одного воина, приумножить богатства своего светлейшего шаха, разделив поровну с огузами весь добытый трофей.

Глава вторая

– Правитель, канглы готовятся к войне с нами. Они задумали начать военные действия сразу по окончании зимы, – сообщил куньбеку Янгую Наби-бек.

Они стояли на берегу озера, невдалеке от главной юрты. Холодный осенний день был ветреным, поэтому они облачились в тёплые шубы из соболиного меха, на их головах были треухи из лисьего меха, а на ногах – большие сапоги из овечьих шкур мехом внутрь.

– Наби-бек, скажи мне, ты по-прежнему доверяешь своему лазутчику Берджу? – не сводя глаз с озёрной глади, спросил куньбек Янгуй.

– Правитель, его обожаемая жена Галатис содержится у нас в очень достойных условиях. Он видит это, встречаясь с ней в каждый свой приезд. К тому же у них родился ещё один ребёнок. Сведения, которые он доставляет нам, до сих пор всегда подтверждались. Он, конечно же, пытается иметь выгоду с обеих сторон, но в том, что он честен перед нами, я лично убеждён, – взглянув на куньбека Янгуя, уверенно ответил Наби-бек и спросил: – Правитель, тебя терзают какие-то сомнения?

– Что ещё сообщил он? – после недолгого раздумья задал вопрос куньбек Янгуй.

– В предстоящую зиму Фатих-шах собирается направить послов с дарами к самому шаньюю хуннов Модэ. Он хочет заключить с ним военный союз против нас. Когда точно будут направлены послы, Берджу пока не знает. К тому же, правитель, за эти сведения Берджу попросил выделить ему много золота, пояснив, что человек, который может дать точную информацию, приближён к очень высокому сановнику в их ставке. О ком идёт речь, он пока не сказал. Но как только Берджу будет обладать более точными сведениями, сразу же сообщит об этом нам, – сообщил Наби-бек.

– Что ещё? – продолжал спрашивать куньбек Янгуй. Он задавал вопросы, но делал это так, словно ответы не очень-то интересовали его.

– Правитель, Хан-суна-шах не идёт на сближение с Фатих-шахом, хотя Фатих-шаху удалось совершить с ним совместный поход на аланов. Причины такого поведения Хан-суна-шаха мне пока неизвестны, – ответил Наби-бек, затем более внимательно всмотрелся в лицо куньбека Янгуя и тихо, проникновенно спросил: – Правитель, прости за вопрос. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Да, благодарю тебя, Наби-бек, со мной всё хорошо, – взглянув в глаза Наби-беку, спокойно ответил куньбек Янгуй.

Правитель усуней повернулся к главной юрте, посмотрел на неё, затем окинул взором горную корону, и мысли, не дававшие ему покоя всё последнее время, потекли сами собой, будто он обращался с ними к одной из заснеженных вершин: «Я много думаю о том, как нам быть дальше, думаю над тем, как нам жить. Фатих-шах готовится к войне с нами, а мы нет. Это неправильно. Да, мы сильны, но и мы должны искать союзников в предстоящей войне. И не только для этого. Мы должны обрести союзников для уверенной и спокойной жизни, если, конечно, она существует, такая жизнь. Общепринято