С переездом не затягивали. Это сейчас пожитков набралось бы не на одну машину, а в те времена лишь самое необходимое: кровать, две раскладушки, стол и платяной шкаф – это увезли на грузовике, а остальную мебель, если потребуется, решили взять в кредит. Иван с дружками быстренько перетаскали немногочисленные вещи в квартиру. Рассовали по углам, на середину поставили стол, на него бутылку, простенькую закуску, выпили, закусили, покурили на балконе, где Иван тут же принялся хвастаться чудными видами, снова по рюмке пропустили, и дружки отправились по домам, оставив хозяев обживать новую квартиру.

Ивану не спалось в первую ночь. Супруга с ребятишками заняли спальную комнату. Иван остался в зале. И всю ночь бродил по квартире. Заходил на кухню. Щелкал выключателем, посматривая на тусклую лампочку. Наливал чай. Выглядывал в окно, на которых еще не было занавесок. Открывал краны, прислушиваясь к шуму воды. Потом заходил в ванную и подолгу любовался белоснежной ванной и тоже открывал воду, наблюдая, как брызги разлетались в разные стороны. Затем спускал воду в унитазе, присаживался на него, и сразу же вспоминалась общая уборная в бараке, особенно в зимнюю морозно-трескучую пору, а сейчас-то какая благодать наступила, хоть круглые сутки сиди и не замерзнешь. Он смотрел и радовался. Наконец-то у них появилась своя квартира. Нет, он не жаловался на жизнь. Наоборот, у него всё благополучно складывалось. Другим тяжелее пришлось, а он родился в городе и жил с родителями. Отслужив в армии, перебрался в соседний город. На завод устроился. Не захотел каждый день мотаться домой, хоть и были дежурные автобусы. Он попросил место в общежитии. Родители ругали его, что он надумал в общагу перебраться. А Иван посмеивался. Живут же люди, и он будет жить. Пора привыкать к самостоятельной жизни, он сказал. Собрал вещички и переехал в общежитие.

И началась самостоятельная жизнь. Где поел, где недоел, где голодным остался, то простирнуть забыл и ушел на работу в грязной рубашке, то штаны порвал, а латать не умеет. Но жизнь всему научит. Потихонечку, но преодолевал все препятствия.

И с будущей женой познакомился здесь же, в этом самом общежитии, когда заманили его на собрание в Красный уголок. Рядышком сидели. Друг на друга глядели искоса и взгляды отводили. У Ивана что-то внутри шевельнулось. Обожгло, аж дыхание перехватило. И Антонина взглянет, и щеки огнем полыхнули. Опять покосится и снова краснеет. А после собрания Иван позвал её прогуляться. Она согласилась. С того вечера стали встречаться.

Про любовь не говорили. Слова – это ветер в поле, как смеялся Иван. И говорил, что главное – здесь – и стучал кулаком в грудь. Прижмет к себе Антонину – и дыхание перехватывает. Возьмет в свои ручищи ее маленькие замерзшие ладошки, подышит на них, согревая, и она радуется. Подарит простенькое колечко или сережки, а она засмеется, прижмется к нему, взглянет на него, полыхнет румянцем и тут же отскочит, смутившись. А у него дух захватывало, что угодил подарком. Много ль нужно для простого человеческого счастья? Да всего ничего! У каждого человека свой взгляд на счастье. А им малого хватало, чтобы быть счастливыми.

Вскоре свадьбу сыграли. Хотели квартиру снять, а тут Антонине выделили жилплощадь в бараке. Антонина сразу принялась наводить порядок в комнате, куда притащили старенькую односпальную кровать, наспех сделанный стол и этажерку, вот и всё хозяйство. Да, еще по мелочи – посуда там, стопочка книг и газет, и две гераньки на подоконнике.

И началась семейная жизнь. Вернутся с работы, поужинают, а потом уходили гулять или сидели на лавке возле барака, словно голубки, и наговориться не могли. Каждый день словно первый. Любому пустяку радовались. Соседи подшучивали, вроде живете который месяц, а словно на первом свидании – насмотреться друг на друга не можете. Они смеялись, так и нужно жить друг для друга, радуясь каждому пустяку, каждой мелочи – это и есть настоящее счастье.

Здесь же родилась старшая дочка. А потом, уже перед самым переездом в пятиэтажку, родился поздний, но очень долгожданный сынок. И в семье было сразу две радости – квартиру получили и сын родился. Перебрались в новую квартиру. Весь день крутились, расставляя вещи, раскладывая по местам, а ночью, когда жена с ребятишками ушли в другую комнату, Иван долго не мог найти себе место. Всё казалось, сейчас громыхнет барачная дверь, и кто-нибудь затопает по скрипучим полам или в какой-нибудь комнате загорланит подвыпивший сосед, а может, через стенку заплачет ребенок, и его долго будут успокаивать, напевая колыбельные песни. А в новой квартире не жизнь, а благодать!

Иван жмурился от удовольствия, блуждая по квартире. Выходил на балкон. Облокотившись на перила, курил, поглядывая сверху на всполохи сварки на стройке, потому что строительство новых домов шло круглосуточно, чтобы всех нуждающихся обеспечить жильем. И обеспечивали. Люди не задумывались, как они будут жить, потому что у них вся жизнь была расписана на многие годы вперед.

Иван стоял, поглядывал на голубые всполохи и на вереницу машин, что шумели под окнами. Прислушивался к редким разговорам, что доносились в ночной тьме. Ниже этажом кто-то засмеялся. Приглушенно взвизгнула женщина, не испугавшись, а весело, и вслед глухо хохотнул мужик. Окурок прочертил огненную дугу в ночи и исчез. Они о чем-то заговорили вполголоса. Женщина отнекивалась, что-то шептала и отказывалась, а потом сдалась. И они зашли домой, захлопнув балконную дверь. Жизнь продолжается, а может, только начинается на новом месте в новом доме…

Годы быстро летят, и не замечаешь. Казалось, недавно переехали, всего несколько лет прошло с той поры, а гляди ж ты, старшая дочка замуж засобиралась. И жениха себе нашла аж из Владивостока, словно поближе не было, но сердцу не прикажешь. Сыграли свадьбу, и молодые уехали, но обещали навещать. Пусть не так часто, как бы хотелось, но все же без внимания не останутся.

Младший сын, последышек, он был долгожданным, потому что супруга долго не могла забеременеть, что-то нашли у нее, и пришлось лечиться. Уж было отчаялись, что всего лишь одна дочка будет, а тут жена сюрприз преподнесла, сказала, что ждет ребенка. Иван готов был на руках ее носить. Жили, радуясь каждой мелочи, каждому незначительному пустяку. Жена его, Антонина, умела углы сглаживать. Там словечко скажет, здесь по головке погладит, словно маленького, а тут прижмется, а ночью жаром полыхнет, и у Ивана не было причины с ней ругаться. Наоборот, он