Облечённый доверием императора Нарцисс не уставал внушать Клавдию мысль, что для спокойствия в народе император просто обязан жениться, забыв о «клятве». В качестве невесты советник предлагал Элию Петину, что немало удивило и позабавило Клавдия.

Ещё до женитьбы на Мессалине она уже была супругой Клавдия. У них имелась совместная дочь Антония. И едва советник заводил разговор об Элии, император вспоминал её недобрым словом – ведь она скандалила, называла мужа бездарностью и глупцом. А скольких хлопот стоил развод с Элией!

Другой советник императора, Каллист, предлагал Клавдию женитьбу на Лоллии Паулине как «беспроигрышный вариант». Она, мол, не имеет своих детей, что позволит стать любящей приёмной матерью его малолетним деткам: сыну и дочери. Каллист нахваливал свой «товар», имея в виду красоту и покладистый нрав Лоллии. Но поскольку в своё время она была супругой Калигулы, Клавдий не слишком понимал, чего от него хочет Каллист.

Чтобы стать ещё одной «кандидаткой в невесты» императора, Агриппина выбрала третьего советника, Палланта, ведавшего кадровыми назначениями на высшие государственные должности. Вследствие его положения при императоре многие знатные и влиятельные люди стремились свести с ним знакомство. Терять это положение Паллант не хотел, но при дворе счастье переменчиво, так что Палланту пригодилась бы «благодарная императрица», способная повлиять на Клавдия, если бы над Паллантом вдруг начали сгущаться тучи.

Однажды в разговоре с Паллантом Агриппина осторожно намекнула, что нуждается в «тесной дружбе с сильным мужчиной» и не будет возражать, если им окажется Паллант. Но с его стороны ещё требовалось доказать, что он достоин дружбы, поэтому Палланту следовало выполнить «деликатное поручение».

Тот не возражал. Воодушевившись блестящей перспективой стать близким другом императрицы, на следующей встрече с Клавдием он невзначай обронил:

– Народ Рима знает о твоей клятве не жениться, уважает слово императора. Но в славном роду Цезарей, которому ты принадлежишь, есть молодая женщина испытанной плодовитости. Если она выйдет замуж за безродного римлянина, потомки Гая Юлия Цезаря и божественного Августа окажутся в чужой семье.

Клавдий поначалу не проявил интереса к словам советника, но спросил, на всякий случай:

– О ком говоришь?

– О твоей единственной племяннице Агриппине.

– А что с ней может случиться?

– Недавно овдовела, одна воспитывает сына. Нуждается в помощи и поддержке мужчины. Если ты позволишь Агриппине выйти замуж, семья Цезарей, откуда вы оба родом, оскудеет.

Теперь тема замужества племянницы показалась императору важной.

– Ты предлагаешь, чтобы я запретил Агриппине выходить замуж?

– Наоборот! И римский народ возрадуется, если император соединится с Агриппиной в законном браке. Это будет знак, ведь в твою семью она приведет своего сына – Луция Домиция, внука славного Германика! Ты не забыл, что Германик – Августовой крови? У твоего сына Британника, потомка Юлиев и Клавдиев, появится товарищ по играм и учёбе. Так что твой брак с Агриппиной со всех сторон будет оправданным.

Император слушал советника, не подозревая, что Агриппина заранее сочинила эту убеждающую речь. Паллант меж тем понял, что в сознании императора идея закрепилась, семя попало на благодатную почву. Нужно только время, чтобы созреть…

Клавдий решил довести разговор до конца:

– Но коль скоро Агриппина доводится мне племянницей, разве брак между близкими родственниками не предосудителен?

Паллант уверенно возразил:

– Цезарь, позволь мне привести пример из истории царя Александра Великого. Однажды на пиру со своими полководцами он поссорился с лучшим другом Клитом, который однажды уберёг его в сражении от смерти. Ссора закончилась тем, что царь убил Клита. И причина не в количестве выпитого вина, а в том, что прежнее панибратство в общении со стороны друга стало неприятно Александру.

– Я не понимаю, Паллант, к чему ты клонишь? – с раздражением спросил Клавдий.

– Разве ты не знаешь, цезарь, что царское правосудие вершится волею Зевса-Юпитера? Он – царь божественного Олимпа, а ты – император Римской империи. Всё, что делает царь богов, и всё, что делают правители на земле, их подданными признаётся справедливым. Так получилось и в случае с Александром.

– Я всё ещё не понимаю.

– Если ты – цезарь, не чувствуй себя в чем-либо виноватым. Всё, что ты делаешь, это отражение божественной воли Юпитера. Значит, ты во всём прав. Каждое твоё действие – закон для людей.

Теперь Клавдий слушал секретаря уже с охотой и пониманием.

– Когда римляне услышат о твоём решении заключить брак с Агриппиной, они примут это как волю бога, поскольку твои помыслы направляет бог. А кто не поймёт, мы скажем, что они идут против воли бога.

После этих слов император окончательно успокоился и продолжал слушать Палланта:

– Избранник бога находится на престоле для того, чтобы править и повелевать своим народом, а не становиться рабом пустой молвы, страшась порицания людей. Каждое действие цезаря – закон, а значит, ни одно его действие не следует рассматривать как беззаконие.

* * *

Агриппина стала замечать, что Клавдий с некоторых пор стал смотреть на неё не так, как прежде. Несомненно, в этом была заслуга Палланта. Отметив проявление «мужского» внимания дяди, она с удвоенным усердием принялась за обольщение.

Клавдий нисколько не возражал против её присутствия во дворце и чтобы она появлялась со своим «дядюшкой» вместе на людях, где только можно. И всё-таки Агриппина придерживалась прежней тактики, изображая «родственную заботу и нежность».

В тех случаях, когда Клавдий болел, племянница превращалась в заботливую сиделку. Сидела у его постели, будто армия, осаждающая крепость. И однажды он сдался…

Агриппине исполнилось тридцать два года – возраст цветущей женщины. На неё до сих пор с вожделением заглядывались мужчины. Вот и Клавдий не стал отказываться от удовольствия принимать её симпатию, теперь уже «не совсем родственную». Однажды он вызвал Палланта и решительно заявил:

– Разве император не имеет права видеть красивую и внимательную к нему женщину каждый день?

– Цезарь имеет права видеть красивую и внимательную к нему женщину всегда!

– С тобой можно согласиться.

На другой день Паллант сообщил Агриппине, что всё идёт по плану. Но сразу притушил её радость:

– Не будем спешить праздновать победу. Нужно ещё освободиться от твоих соперниц. Они всё ещё живы и стараниями своих покровителей могут подпортить дело. И ещё потребуются усилия, чтобы убедить римлян в необходимости твоего брака с Клавдием. Закон о кровосмесительных браках ещё существует!

Высказывание Палланта насторожило Агриппину. Нарцисс и Каллист продолжали осаждать императора предложениями, а при его бесхарактерности он в любой момент мог передумать. Без решительных мер Агриппине было не