Это взвешенное суждение показалось Галену чрезвычайно уместным. Сделав очередной поклон, он молча повернулся, готовясь удалиться. Пришло отчетливое осознание: Юлия – не просто красивая женщина, за ее внешностью таится много чего другого. Одно лишь время могло показать, насколько оправдана дерзость ее слов. Но Галену впервые в жизни захотелось разобраться в чем-то помимо врачевания, а именно – в том, как передается власть в Риме. Может ли здесь пригодиться Асклепиева наука?

Атриенсий Северов собрался проводить врача к выходу.

– Не надо, Каллидий, – остановила его Юлия. – Гален знает, где выход. А мне необходимо поговорить с тобой.

Еще раз поклонившись, Гален прошел к двери. В голове его роились новые вопросы. Что станет с верховной властью? И как эта красивая и умная женщина проявит себя в ближайшем будущем?

– Чем могу служить, госпожа? – осведомился Каллидий, оставшись наедине с хозяйкой.

– Мне нужна кормилица. Как ты знаешь, из-за этого путешествия моя племянница родилась прежде срока.

Каллидий кивнул и заморгал:

– Никто из наших рабынь в последнее время не рожал…

Юлия спокойно сидела на ложе. Разгладив тунику, она обратила взгляд на раба.

– Я не спрашивала тебя о наших рабынях, – строго сказала она. – Я говорю, что нам нужна кормилица, притом сегодня. Девочка вскоре проголодается.

Атриенсий снова кивнул и начал лихорадочно обдумывать приказ хозяйки, тут же облекая свои мысли в слова:

– Карнунт – большой город, госпожа, здесь наверняка есть рынок рабов. Я могу отправиться туда прямо сейчас и поискать кормилицу.

– Не поискать, Каллидий, а найти, – поправила его Юлия все так же строго.

– Конечно, госпожа. Мне понадобятся деньги.

– Разумеется.

Юлия встала и пошла в свои покои, где хранился ларец с деньгами, припасенными ею для путешествия. Каллидий, оставшись в одиночестве, размышлял над тем, как выполнить поручение. А если на рынке не окажется ни одной недавно родившей рабыни? Нет, об этом лучше даже не думать. Карнунт действительно велик, на рынке должно быть немало рабов…

Вернулась Юлия, которая вручила Каллидию пять мешочков с монетами.

– Тысяча сестерциев, – пояснила она. – По двести в каждом мешочке. Полагаю, этого более чем достаточно. Если все же цена окажется выше, пусть торговец придет вместе с тобой сюда и получит остальное. Надеюсь, что ты заключишь разумную сделку. Иди. Я жду тебя до наступления темноты. Возьми полдюжины легионеров. Если потребуется подтверждение приказа, попроси опциона прийти ко мне.

Каллидий без единого слова забрал деньги и удалился. Слова были ни к чему. Надлежало действовать.

Юлия осталась одна в атриуме. Споры о том, допустимо ли разрезать кожу покойника, заботы о поиске кормилицы – все это вдруг показалось ей мелким и ненужным. Сейчас ей хотелось одного – навсегда стереть презрительную улыбку с лиц трех женщин: Скантиллы, жены Дидия Юлиана, Мерулы, жены Песценния Нигера, и главное – Салинатрикс, жены Клодия Альбина. Ту самую улыбку, которая появилась еще в царствование Коммода. Но действовать следовало постепенно. Да, она отправилась в Карнунт, но то была лишь уловка, к которой она прибегла, чтобы рано или поздно вернуться в Рим.

Юлия никого не прощала.

И ничего не забывала.

Никогда.

XXIII. Юлиан у власти

Императорский дворец, Рим Апрель 193 г.

– Но как она от тебя ускользнула?

Голос Дидия Юлиана могучим эхом отдавался от сводов громадного приемного зала. Это был уже третий император, восседавший на троне в течение последних четырех месяцев: сначала Коммод, затем Пертинакс и, наконец, Юлиан.

– И когда же ты собирался мне об этом сказать, глупец? Ты знал еще до торгов, устроенных преторианцами? И собирался молчать, пока легионы Севера не окажутся у ворот города?

Эхо было особенно гулким, так как в зале не было никого, кроме Юлиана, восседавшего на большом троне – он пристрастился к этому очень быстро, – Аквилия, только что сообщившего об отъезде Юлии Домны, и горстки преторианцев, стоявших тут и там. Квинта Эмилия не было – он отправился в термы Траяна. Император воспользовался случаем, чтобы призвать к себе начальника фрументариев. К своему огромному сожалению, он обнаружил, что его доверенный человек тоже может ошибаться.

– У меня нет бойцов, способных драться, сиятельный, – начал оправдываться Аквилий. – Я могу только выслеживать и оповещать. Я собираю сведения и передаю их императору, но твой сиятельный предшественник, Пертинакс, проявил полное равнодушие, когда я сказал, что жены самых влиятельных наместников – ценные заложницы, которых надо держать под присмотром вооруженных людей. Гвардейцы… – Он искоса взглянул на преторианцев: не уловили ли те какого-нибудь обрывка разговора? Аквилий лично подбирал каждого, но кто знает, вдруг среди них оказался тайный сторонник Квинта Эмилия. Лишняя предосторожность не повредит. Он продолжил, понизив голос: – Когда Юлия Домна сбежала, гвардейцы были заняты другими делами, а вигилов Пертинакс собрал во дворце, заботясь о своей безопасности. Правда, в решающий миг они не понадобились. Я не мог силой задержать супругу наместника Верхней Паннонии. И вдобавок… Мне донесли об этом всего несколько часов назад.

Это было ложью. Он знал об этом уже много недель. Но какая разница? Юлиан сперва был озабочен действиями Пертинакса, потом победой на торгах и, наконец, верностью преторианцев, так что не имел времени говорить с Аквилием ни о чем другом. Кроме того, откуда эта навязчивая тревога из-за какой-то женщины? Да, Север вывез жену из Рима, но ведь в городе оставались его родственники и друзья…

– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Юлиан. – Теперь Юлия Домна для нас недосягаема. Полагаю, детей она взяла с собой.

– Именно так, сиятельный.

Юлиан откинулся на спинку трона.

– А жены Клодия Альбина и Песценния Нигера? – спросил он, устраиваясь поудобнее на подушках, покрывавших бескрайнее сиденье – средоточие императорской власти.

– Жена и дети Песценния Нигера, как нам известно, не покидали его дома. Как и Салинатрикс, ее отпрыски и прочая родня Клодия Альбина.

– Прекрасно, клянусь Юпитером! Итак, британские и сирийские легионы подвластны нам. И, само собой, все войска на Востоке. Единственный источник беспокойства – этот проклятый африканец Север с его легионами на Данубии.

– Истинная правда, сиятельный.

– Хорошо. – Юлиан сделал глубокий вдох, соединил кончики пальцев и заговорил шепотом, так что Аквилию пришлось подойти ближе. – Остается одно нерешенное дело.

Начальник фрументариев кивнул и прошептал в ответ:

– Я