Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 101

– Кто ж спорит, – кивнул Росс.

Мужчины повернулись к крыльцу лавки, где Рейчел Хармон раскладывала перед Кэмпбеллом выбранные подарки.

– Похоже, она взяла только отрез джинсовой ткани да игрушки для своего мальца, – пробормотал Снайпс. – Помнится, раньше ей доставались кусок мыла с приятным запахом и шикарный бант для волос.

– В ту пору она вовсю хихикала, дурачась вместе с другими девчонками с кухни, – поскреб щеку Данбар, – но в последнее время ей, кажись, не до смеху.

– Ребенок есть, а папаши у него нет. Что ж тут смешного? – буркнул Росс.

– Пембертон мог бы и признать, что это он постарался, и как-то помочь бедняжке, – вздохнул Данбар. – Понять не могу, как мужчина способен сотворить такое и не мучиться совестью.

– Я бы сказал, без его женушки тут не обошлось, – предположил Росс.

– Зато вот этот паренек не чурается Рейчел, – доложил Данбар, стоило Джоэлу Вону подняться по ступенькам.

Члены бригады вместе наблюдали за тем, как Вон перекинулся с Рейчел Хармон парой слов, а затем вручил ей игрушечный паровозик, яркий металл которого блеснул в лучах позднего утра. Друзья еще немного поболтали, после чего девушка ушла, уложив игрушку в одну торбу с остальными подарками, выбранными ею самой. В течение нескольких минут крыльцо лавки пустовало, если не считать Кэмпбелла с Воном. Развернувшись к широкому окну столовой, Данбар заново оценил обновку на своей голове.

– А что, – протянул он, – есть в этой шляпе некий шик… Об одном жалею: нет на ней желтой ленты.

– Будь там что-то яркое, Снайпс схватил бы шляпу первым, – улыбнулся Росс. – Только это тебе осталось разукрасить, Снайпс, – свой затылок, верно?

– Ага, да еще башмаки.

Данбар еще разок поправил поля новой шляпы и уселся на ступень.

– А как по-вашему, что Санта-Клаус принес Гэллоуэю? – спросил он. – Набор клыков к тем змеиным погремушкам, что он прицепил к шляпе?

– Или крысиный яд, чтобы приправлять им жратву, – предположил Снайпс.

– Вот что мне, пожалуй, стоило бы взять вместо шляпы, – заметил Данбар. – Как наступили холода, крысы в бараке совершенно распоясались. Можно подумать, у них там религиозный сход: просто битком набиваются.

– Без толку, – посетовал Росс. – У себя в бараке я рассыпал ту самую «парижскую зелень»[21], сильнейший из известных ядов. Так крысам эта отрава – что соль на попкорне. Морщились, но уписывали за обе щеки.

– А как насчет ловушек из лавки, куда сыр кладут? – заинтересовался Данбар. – Кто-нибудь их пробовал?

– Это сущее хулиганье, а не крысы, – скривился Росс. – С них станется отволочь ловушку назад в лавку и потребовать деньги, как за пустую бутылку из-под содовой.

– Крысы боятся только змей и никого больше, – сообщил Снайпс, сокрушенно разглядывая свои ботинки. – Правда, теперь орел извел их до единой и опрокинул вверх тормашками весь здешний «ень-ян», как выражаются на Востоке.

– И что это значит? – поднял брови Данбар.

– Природный баланс. Всему в этом мире назначено естественное место. Если убрать нечто важное или добавить нечто лишнее, естественный ход вещей перекосится и все полетит кувырком.

– Типа как времена года перепутаются, – кивнул Данбар.

– Именно. Будь тут круглый год одна только зима, мы бы замерзли насмерть, а если бы весь год стояло лето, воды бы пересохли и посевы погибли на корню.

– Лично я не отказался бы от целого года сплошной весны, – размечтался парень. – Уже тепло, но дождей вволю, все растет, цветет и пахнет, всюду жизнь и птичий щебет…

– В том-то и проблема, – возразил Снайпс. – Чересчур много живительной силы. Если все будет расти целый год подряд, зелень затянет собой землю до последнего дюйма. Сплошь деревья, лианы всякие и трава выше головы. Поутру понадобится топор, чтобы расчистить себе местечко, куда встать.

Росс вытряс в рот последние капли самогона и опустил взгляд на серо-бурое дно долины, на скалистые очертания горы Ноланд.

– А что же будет, если не останется ничего живого? – задумчиво произнес он.

Утром следующего дня лагерь уже вернулся к обычному рабочему графику. Некоторые работники смогли отдохнуть, другие – заработать мучительное похмелье, а третьи получили и то и другое. Серена отправилась в горы с бригадой, работавшей на хребте Индиан-Ридж. Она была беременна, хотя, кроме Пембертона, никто в лагере об этом еще не знал. Когда он спросил, стоит ли рисковать, садясь на лошадь, жена с улыбкой объявила, что их дитя легко выдержит небольшую тряску.

Рано утром в контору позвонил Харрис. Он уезжал из штата на пару недель и, вернувшись, обнаружил у себя на столе телеграмму от Олбрайта: в ней министр укорял Харриса и Пембертонов за то, что те продолжают интересоваться участком Таунсенда, тем более что создание парка неизбежно – как и отчуждение недвижимости у всех, кто не захочет ее продать.

– Он перестал строить из себя дипломата, – негодовал Харрис. – Неужели возомнил, что, стоит ему оскалить зубы, мы вмиг перевернемся на спинку и подставим брюхо, вслед за «Чэмпион»? Лакаду из «Ссуд и сбережений» тоже прислал мне весточку. Говорит, к нему заходили Уэбб с Кепхартом, интересовались тем участком в округе Джексон, который тебе приглянулся. Один бог знает, что у них на уме, но точно ничего хорошего.

После того как Харрис повесил трубку, Пембертон взял лошадь и поскакал на восток, в сторону Индиан-Ридж. Проезжая через лагерь, он заметил на стенах бараков несколько праздничных венков. Некоторые горцы считали, будто настоящее Рождество наступает шестого января. Они называли его Старым Рождеством, полагая, что именно в этот день волхвы посетили младенца Христа, – очередная интересная деталь, в свое время занесенная Бьюкененом в заветный блокнот. Мысль о блокноте потянула за собой и воспоминание о погибшем на охоте партнере, но лишь на несколько мгновений: почти сразу думы Пембертона переключились на Серену и на ту новую жизнь, которую она в себе носила.

Он нашел жену рядом с бригадой, помогавшей прокладывать новую ветку; вместе с четырьмя рабочими Серена разглядывала массивный белый дуб, преградивший путь рельсам. Поделившись с лесорубами последним советом, она направила коня к мужу, и тот рассказал ей о телеграмме.

– Если бы создание парка и вправду было таким неизбежным, Олбрайт не стал бы так нервничать, – прикинула Серена. – Участок Таунсенда, видимо, представляет для них больше ценности, чем они хотят показать, – возможно, из-за девственного леса. Власти станут вопить о лиственных деревьях, чтобы поднять общественность, – точно так же, как в свое время Мьюр вопил о красной древесине в Йосемити. Пусть себе возмущаются, а мы займемся вырубкой.

На мгновение в лесу воцарилась тишина: ведущий рубщик закончил свое дело и отошел. Двое

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 101