волосами, землистой кожей, носом, похожим на клюв, и сломанными чёрными зубами. Но хуже всего в ней была её оскорбительная манера говорить. Было понятно, что она люто ненавидит все религии, потому что, когда она говорила, голос её был полон яда, она прямо-таки тряслась от ярости, и брызги слюны вылетали, орошая слушателей, из её бледных тонких губ.
"Интересно, что же заставило её быть такой, —думала я. – Должно быть, нечто, связанное с религией, когда-то ужасно её ранило". С болью в сердце я отошла подальше и стала в одиночестве разглядывать экспонаты. Вдруг я заметила, что ко мне приблизился интуристовский гид.
"Мне очень жаль, – тихо сказал он, – невыразимо жаль, что вам пришлось подвергнуться столь неприятному испытанию. Я вижу, что вы верующая и поняли каждое её слово. Мне бы искренне хотелось, чтоб такого не стало. Мы, молодые коммунисты, больше не придерживаемся подобных методов антирелигиозной пропаганды. Но что мне было делать в данном конкретном случае? Она стара, больна и фанатична в продвижении атеизма. Вы поступили мудро, что ушли в сторону".
Я посмотрела на него с благодарностью. Юноша показал себя понимающим и обладающим широким кругозором. Когда же он вернулся к группе, у меня возникла мысль: какую всё-таки разницу порождает образование, ведь та женщина, без сомнения, была невежественной и полной безудержной враждебности ко всем формам религии, тогда как молодой человек лишь недавно окончил университет и, пусть и являясь убеждённым атеистом, был вежлив и терпим к вере других.
Я пошла дальше по длинному коридору и через три комнаты с экспозицией. Одно из помещений – самое большое – когда-то являлось часовней, и на полу до сих пор были видны следы, указывавшие на то, где ранее стояли алтарь и иконостас. В третьей, крайней комнате я обнаружила мощи преподобного Серафима Саровского, канонизированного при последнем императоре. Императрица особенно почитала этого святого и всегда твёрдо верила, что по её горячим, обращённым к нему молитвам и свершилось чудо – она наконец-то родила сына вместо ещё одной дочери. Мощи были помещены в стоявшую в нише стеклянную витрину44, а рядом находились два трона – Николая II и его жены Александры.
4
В один из вечеров мы отправились на V Всемирный слёт пролетарских детей. Большинство представителей съехалось со всего Союза, и их возраст, насколько я могла судить, колебался в диапазоне от десяти до шестнадцати лет. Первый оратор, мальчуган лет четырнадцати, рассказал о положении детей рабочих в капиталистических странах. Он довольно подробно остановился на тамошней проблеме детского труда, а затем описал сравнительно благоприятные условия жизни юных в Советском Союзе.
"Только подумайте, сколько всего было сделано для нас за последние пятнадцать лет, – воскликнул он, – и наша жизнь становится всё лучше и лучше. Ведь мы, товарищи, ведём за собой молодёжь всего мира, и она должна последовать нашему примеру".
Затем он заговорил о детском труде в Индии и Китае.
"Их заставляют работать с пяти лет, – вскричал он, стукнув кулаком по трибуне. – Они трудятся по двенадцать часов в день, им приходится всё время стоять, даже когда они могли бы сидеть. Им разрешается только один раз в день ходить в туалет. Они страдают, болеют, подвергаются издевательствам … А теперь, товарищи, задумайтесь о детской работорговле! Да ведь стоимость одной маленькой девочки, такой, как ты, или ты, или ты," (и он театрально указал пальцем на трёх девчушек, смотревших на него круглыми от ужаса глазами) "составляет всего лишь десять рублей. А в Америке … капиталисты также эксплуатируют детей, и хотя существует закон против этого, они умудряются его обходить. Таким образом, наших малолетних товарищей мучают и там. Вы только послушайте текст этих писем". И он зачитал пару посланий от американских детей, которые описывали свой труд в потогонных цехах.
В дальнейшей речи оратор один раз ошибся в цитате. Тут же тоненький голосок прервал его, и мальчик лет десяти, встав, серьёзно сказал: "Ты не прав, товарищ. Это слова не Ворошилова, а Сталина", – и присовокупил точную дату его выступления.
Но что нас буквально поразило в юных пионерах, так это серьёзное и сознательное поведение. Сидя у стены в углу большого зала, мы могли смотреть на плотные ряды детей, видеть их лица, наблюдать за всеми их выражениями и движениями. Даже самые маленькие не вертелись, не щипали друг друга, не корчили рожи и не хихикали, а все как один сидели очень тихо, внимательно слушая оратора. И их реакция на упомянутые им различные моменты тоже определённо была весьма зрелой. Они непринуждённо смеялись над его шутками и выражали возмущение, когда он говорил о жестокости капиталистов по отношению к трудящимся детям. И они не действовали, будто маленькие подражатели, и не повторяли эмоций своих лидеров, совсем нет. Они задавали вопросы, сами произносили небольшие речи и вели себя абсолютно независимо. Потом я слушала их дискуссии и была поражена тем, как хорошо они понимали то, о чём спорили. Но один французский коммунист, приехавший на празднование в Москву, позже с некоторым жаром выдал мне: "Я не уверен, что нужно воспитывать детей такими серьёзными. Хотя я преданный коммунист, мне больше нравится смотреть, как детишки играют, а не как обсуждают политику".
Когда первый оратор закончил, на трибуне один за другим появились юные делегаты, представлявшие разные страны. За французскими, немецкими, английскими и американскими пареньками следовали польские, австрийские и итальянские девочки. Все они говорили на своих родных языках, тогда как несколько молодых переводчиков, русских юношей и девушек лет пятнадцати, добросовестно преобразовывали сказанное ими в русские слова для понимания большинством присутствовавших. И как же внимательно слушали участники слёта! Даже когда произносились речи на иностранных языках, которые, должно быть, могли показаться им забавными, никто не улыбался и тем более не смеялся. После выступлений делегатов (ох, какие же грустные истории поведали они о своих странах!) все пионеры вставали, исполняли разные песни и махали красными галстуками по определённым сигналам человека на сцене, дирижировавшего пением. Затем несколько взрослых зарубежных коммунистов поприветствовали пионеров, и каждый из них заканчивал свою речь словами: "Рот Фронт"45, – а весь зал повторял: "Рот Фронт", – и пел "Интернационал".
Вслед за этим прозвучал гимн Комсомола, за которым последовало выступление молодого представителя этой организации, парня лет двадцати. Тот также говорил о детском труде в других странах и завершил свою на редкость блестящую речь таким образом: "И помните: хотя мы боремся с жестокой эксплуатацией рабочих по всей Земле, народы Америки, Германии, Франции, Англии и
