Прощание было недолгим. Княжич благодарно кивнул головой Оляне, подошёл к Ингунн и взял её за руку. Он разжал маленький тёплый кулачок и положил на ладонь молодой женщины массивный золотой перстень с выбитым изображением солнца на наружной поверхности.

– Я всегда буду помнить тебя! Прими от меня знак нашего княжьего рода. Кто знает, может быть, он когда-то тебе пригодится!

Уже на повороте лесной тропинки, слегка придержав своего белоснежного коня, Буривой обернулся и в последний раз увидел возле крыльца дома колдуньи красавицу Ингунн, с силой сжимающую в руке нежданный подарок.

Глава 28

Его не трогали несколько дней, позволяя отоспаться и отдохнуть. Никто не запрещал мальчику бродить по многочисленным комнатам дома-дворца Абу-Сирхана, гулять по нескончаемым дорожкам огромного сада, любоваться красотой отделки четырёх бассейнов с прозрачной водой, расположенных по разным сторонам гигантского двора, а также плавающей в них рыбой. Казалось, что все забыли о нем. Даже пробегающие мимо слуги не обращали на Руса никакого внимания, но иногда он чувствовал на себе чей-то скользящий ненавязчивый взгляд.

Мальчик понимал, что охрана дворца хорошо организована и каждый здешний обитатель находится под постоянным наблюдением. Если уж ему предоставили такую свободу, значит, сбежать отсюда просто невозможно.

Пожилой хромоногий слуга дважды в день приносил к нему в комнату поднос с едой и питьём, молча ставил его на каменный стол и так же молча уходил. Все попытки заговорить с ним или с другими слугами ни к чему не приводили. Люди непонимающе пожимали плечами, озирались по сторонам и старались поскорее уйти.

Обитатели дома, стоящего на возвышенности и отгороженного от других соседствующих строений мощной каменной стеной, просыпались с восходом солнца, и вся окружающая территория сразу превращалась в гигантский муравейник. Давно привыкший рано вставать, мальчик тихонько выбирался из своей комнаты, выходил за ворота и шёл к реке с длинным и труднопроизносимым названием Гвадалквивир.

Ему уже успела полюбиться эта утренняя прохлада и возможность в тишине и одиночестве окунуться в тёплую и чуть желтоватую воду.

Рус осознавал, что жизнь его круто изменилась, но ещё не знал, что ждёт впереди. Он по-прежнему был рабом, но каким-то странным и почти свободным. А настоящей свободы хотелось нестерпимо.

И так с ним происходило каждое утро, стоило только увидеть реку.

Вот и теперь, зайдя по колени в воду, ему захотелось переплыть на другой берег и бесследно раствориться в зарослях прибрежной растительности. Здравый смысл и весь полученный недолгий жизненный опыт подсказывали, что это глупость, но всё его существо рвалось на волю. Мальчик сделал несколько стремительных шагов, удаляясь от берега, и всё-таки остановился.

– Ты поступил правильно, и я этому рад! Тебе отсюда не убежать. Повсюду множество чужих глаз и ушей! – прозвучавший за спиной громкий голос заставил ребёнка вздрогнуть и обернуться.

На берегу был расстелен ковёр, на котором сидел купивший Руса знатный господин. Позади него возвышались три рослых телохранителя, а ещё дальше десяток слуг.

– Подойди ко мне! – приказал вельможа. – Сядь здесь!

Унизанный перстнями палец показал на небольшую поросшую травой возвышенность.

Он подождал, пока мальчик займёт указанное ему место.

– Расскажи всё, что помнишь о себе! Кто ты, откуда, как попал в рабство, а я подумаю, что с тобой делать дальше, и приму окончательное решение.

Рус говорил быстро и сумбурно, вспоминая своё детство, отца, дружину, плавание по морю, плен и продажу в рабство. Сидящий напротив человек ни разу его не перебил. Казалось, что мыслями он был совсем в другом месте. Но стоило только мальчику упомянуть имя своего спасителя Родберика в городе Трире, как на невозмутимом лице мужчины появилось выражение удивления и любопытства. А когда Рус заговорил о школах Мёрда и ступенях обучения бешеных, глаза вельможи широко распахнулись от изумления, а правая ладонь сжалась в кулак. Он дослушал рассказ мальчика, закрыл глаза и долго молчал в застывшей позе.

Рус тоже притих, изредка посматривая на сидящего человека.

Но вот наконец вельможа встрепенулся, окинул мальчика взглядом и заговорил:

– Мое имя Абу-Сирхан. Я ближний сановник эмира Аль-Хакама, правителя города Кордовы и всего эмирата. Это я купил тебя у торговца Аймана, ты мой раб. Помни об этом всегда. Теперь тебя зовут Масуд – удачливый!

Он помолчал и улыбнулся:

– Так тебя теперь все будут называть. Привыкай. Пока искупайся и иди во дворец. Когда понадобишься, тебя приведут ко мне.

К вечеру зной спал, солнце начало клониться к закату. Никто от Абу-Сирхана не приходил.

Утомлённый жарой и ожиданием предстоящей встречи с хозяином мальчик не заметил, как задремал на своем ложе.

Он проснулся от легкого прикосновения чужой руки к плечу. Пожилой слуга, приносящий пищу, жестами показал ему, что нужно подниматься и следовать за ним.

Они обогнули дворец с правой стороны, прошли через заросли густого кустарника и вышли на широкую дорожку, ведущую к двустворчатой металлической двери арочной формы в каменной стене. Слуга несколько раз негромко постучал по ней костяшками пальцев и произнёс какие-то непонятные слова. Звякнул невидимый запор. Одна из створок бесшумно отворилась. Провожатый жестом показал Русу, что нужно войти внутрь, а сам, прихрамывая, быстро удалился.

Мальчик шагнул через невысокий порог и оказался в айване – большой гостиной с высоким сводчатым потолком, хорошо освещённой факелами. В неё выходили ещё четыре двери. Возле каждой из них стояло по два стражника с копьями в руках и короткими изогнутыми мечами в ножнах на поясе. По богатой отделке, коврам, красивой мягкой мебели Рус сразу понял, что это помещение является приёмным покоем Абу-Сирхана.

Невысокий сухощавый пожилой мужчина явно славянской наружности в белоснежной одежде отделился от стены позади него и бесшумно возник сбоку.

– Давай знакомиться! Ты – Масуд, а меня зовут Сахир. Господин приказал мне помочь тебе освоиться в нашем городе, поэтому я буду твоим проводником и наставником. Ну а пока он ждёт тебя для беседы. Заходи в левую дверь.

Потянув на себя массивную изогнутую ручку, мальчик вошёл в огромную прямоугольную залу, убранство которой говорило не только об аскетизме, но и о немыслимом богатстве и изысканном вкусе её хозяина.

Вдоль двух длинных стен стояли сундуки разного размера, поверхности которых были отделаны драгоценными камнями, а также инкрустированы орнаментами из перламутра и слоновой кости. С потолка спускались две люстры из тусклого жёлтого металла, в каждой из которых горело не менее ста свечей. У дальней короткой стены на толстых коврах в многочисленных развалах разноцветных подушек возлежал Абу-Сирхан. Увидев вошедшего мальчика, вельможа улыбнулся:

– Подойди поближе, Масуд!