Толпа встретила его слова угрюмым молчанием. Только откуда-то из самого центра неслись пронзительные детские рыдания да испуганно-взволнованный женский голос пытался успокоить плачущего ребёнка.

Крикун обернулся назад. Одного взгляда хватило ему, чтобы понять волю своего князя. Он поднял вверх правую руку, привлекая всеобщее внимание:

– Кто тут староста посёлка? Кто воинский вождь? Выходи оба вперёд! Говори нам волю людскую! Быть битве или миру?

Слова, как каменные глыбы, падали в толпу, заставляя склоняться к земле гордые мужские головы и пригибая прямые спины. Всё ниже и ниже.

Навстречу крикуну вышли двое: худой седовласый старик невысокого роста и ладно скроенный молодой мужчина в простой и мешковатой одежде, но с мечом в ножнах на поясе и щитом за спиной. По всему было видно, что это вождь. Первым заговорил старик. Его негромкий голос хрипел и вибрировал от злости.

– Мы ничем не отличаемся от вас, даже разговариваем совсем одинаково. Почто вы прежде убивали нас, зачем пришли ныне? Мы не хотим быть под рукой вашей, не хотим платить дань! Убирайтесь с земли нашей!

Вперёд шагнул вождь. Его лицо было искажено гневом, рука с силой сжимала и разжимала рукоять меча.

– Мужчины не воюют с женщинами и детьми! Пропустите их! Пусть они уйдут из посёлка в лес! А мы будем с вами биться! И обязательно победим!

Вождь обвёл быстрым взглядом стоящих напротив него воинов. На их лицах ничего нельзя было увидеть. Ратники смотрели безучастно и равнодушно, словно сквозь него. Краем глаза он уловил чью-то презрительную и даже брезгливую улыбку.

– Почему вы молчите? Отвечайте! – Голос вождя дрожал от гнева.

Спокойная речь крикуна сразу охладила его пыл.

– Ты зря шумишь! Не трать слова, они – пустой звук. Разговоры с тобой вести никто не будет. Мой князь ждёт ответа. Быть битве или миру? Учти, что твоя жизнь и жизнь твоих соплеменников для него ничего не стоит! Решай!

Сидящий на лошади Буривой увидел, как вождь устяков слегка повернул голову в сторону старосты посёлка, губы его шевельнулись, но произнесённых слов разобрать было невозможно. Старик, медленно пятясь, отошёл под защиту первой шеренги воинов, стоящих в кругу, и исчез где-то в глубине людской толпы.

– Так что вы там со старостой решили? – по-прежнему безо всяких эмоций чётко и громко выговорил крикун.

Вождь перекинул со спины на грудь щит, обитый кожей, выхватил из ножен меч и сделал два стремительных шага назад, глядя в глаза крикуну.

– Мы не покоримся! Лучше все погибнем! – В его напряженной фигуре и резких движениях было столько решимости, что у Буривоя не осталось никаких сомнений в правдивости слов вождя и неизбежности действий устяков.

Юноша повернул голову, ища взглядом своего деда.

Князь Волемир, приподнявшись на стременах в окружении своей охраны, потряс сжатой в кулак рукой на уровне плеча.

И тут же пронзительный свист сотен летящих стрел резанул слух, а почти сразу за ним воздух наполнился душераздирающими воплями и предсмертными криками людей. В ощетинившемся копьями и прикрытом щитами людском круге мгновенно образовались многочисленные бреши.

Буривой сначала с интересом, а затем с ужасом наблюдал за тем, как шеренга лучников его деда, окружающая толпу местных жителей, перестроилась в узкие плотные ряды, а в образовавшиеся между ними промежутки в сомкнутом строю ринулись клинообразно построенные отряды тяжеловооружённых конных ратников. Их уже не мог остановить наполовину выбитый стрелами первый ряд обороняющихся, на силу и оружие которого, видимо, очень рассчитывал вождь устяков.

Стремительно наступающие клинья разорвали и разметали в разные стороны людской круг. Вслед за всадниками, перекинув за спину луки, выхватив из ножен мечи и прикрывшись щитами, в толпу устремилась масса пеших воинов.

Началась кровавая резня.

Закалённые в многочисленных битвах княжеские воины пластали направо и налево не имеющих опыта сражений защитников посёлка, а также всех попадавшихся им под руку людей. Трупы местных жителей усеивали всю площадь.

– Княже, прошу, прекрати избиение невинных людей! – не выдержал и взмолился Буривой, протискиваясь на коне сквозь толпу телохранителей поближе к своему деду.

Строгий и пронзительный взгляд, казалось, насквозь прожёг юношу.

– Это хорошо, что ты не можешь спокойно смотреть, как убивают людей, а особенно беззащитных жителей. Умный и рачительный правитель должен заботиться о жизни своих подданных! – Князь улыбнулся и что-то негромко сказал воеводе Родиславу.

По знаку воеводы один из ратников поднёс к губам тяжёлый боевой рог. Низкий гулкий звук покатился над полем битвы.

Юноша увидел, как сотские, надрывая горло и раздавая тумаки, пытаются остановить опьянённых видом и запахом крови воинов. Постепенно им удалось навести порядок и остановить кровавую сечу.

Женщин, стариков и детей отвели далеко в сторону и заставили сесть на землю. Полсотни лучников, угрожая оружием, редкой цепочкой окружили их, не позволяя подняться на ноги.

Тяжелораненых, лежащих на земле, ратники добили пóходя, как будто выполняя привычную каждодневную работу, а всех уцелевших мужчин разоружили и поставили перед князем Волемиром.

Жалкое зрелище представляли они, израненные и избитые, оказавшиеся в окружении многочисленных воинов, готовых в любой момент убить любого, кто осмелится сделать лишнее движение.

– Ну что, где ваш вождь, который хотел умереть свободным? Если он жив, пусть его приведут ко мне! И всех остальных вождей тоже! Это из-за их глупости, жадности и гордыни погибло так много народу! – Князь был разозлён не на шутку.

Не успел стихнуть звук его зычного голоса, как сотня воинов вклинилась в толпу, выискивая и выдёргивая из неё наиболее значимых по виду людей.

Их вывели за строй конных всадников на пустое место подле телохранителей князя Волемира. Всего с десяток человек. Среди них были староста и тот самый вождь, что принял решение защищать посёлок. Оба окровавленные и израненные.

Князь Волемир долго с презрением рассматривал их, не произнося ни слова, и наконец заговорил:

– Я вижу, вождь, что ты решил покориться! Погибли другие люди, а ты почему-то жив! Оказывается, так легко распоряжаться чужими судьбами, заботясь и помня только о своей собственной жизни!

Гнев князя нарастал, глаза его превратились в щёлочки.

– Посмотри на своего внука, княже! На нём лица нет! – воевода Родислав попытался отвлечь князя от пленников, зная, как скор и беспощаден тот на расправу.

Но это не помогло.

Князь Волемир, едва взглянув на юношу, тут же снова посмотрел на вождя местного ополчения.

– Что будем с ними делать? – Воевода искал любой способ, чтобы отсрочить страшные слова, которые, как он чувствовал, вот-вот должны были сорваться с губ князя.

И частично это ему удалось.

Князь ткнул указательным пальцем в старосту.

– Освободите старика! Пусть идёт к женщинам