Жених подошёл к ложу императора и произнёс нерешительно:

– Душа моя Корнелия Орестина, жена Гая Кальпурния! Муж твой ждёт тебя.

Калигула, в этот момент всё так же обнимая Корнелию, повернулся к нему и радостно воскликнул:

– Постой, Гай! Прежде позволь мне поздравить Корнелию!

Император неожиданно легко вскочил с ложа и, взяв омертвевшую от страха девушку за руку, потянул к выходу из зала. Несчастная едва переставляла ноги…

Кальпурний от стыда и неожиданности застыл на месте. Если раньше гости с шуткой воспринимали действия Калигулы как часть непременного весёлого представления на свадьбе, то в этот момент они с трудом понимали, что происходит. Стихли разговоры и шутки, все разом перестали пить, жевать и улыбаться. Взгляды устремились на дверь, за которой только что скрылся римский император с похищенной чужой невестой.

Среди свиты Калигулы тотчас послышались смешки, на жениха посыпались скабрезные шутки и колкости…

Прошло достаточно много времени, прежде чем император вновь появился в зале. Он глуповато улыбался и держал за руку Корнелию, которая прятала заплаканные глаза и с жалкой улыбкой кусала губы…

Присутствующие услышали торжествующий голос Калигулы:

– Гай Кальпурний, император признаёт твой брак с Корнелией незаконным! Я люблю Корнелию, Корнелия любит меня. Я забираю свою невесту на свою свадьбу. Но твой проступок, Гай Кальпурний, – то, что ты посмел жениться на чужой невесте, я прощаю, поскольку ты не знал о нашей любви с Корнелией.

У дверей пиршественного зала император обернулся к гостям и весело крикнул:

– Порадуйтесь за своего императора! Ешьте и пейте в удовольствие! Когда назначу день свадьбы, приглашу всех! И тебя приглашу, Гай Кальпурний, будешь свидетелем со стороны невесты. Как нам без тебя!

Но уже на следующий день Калигула изгнал Корнелию из дворца. Бросил ей в лицо жестокие слова, будто «охладел чувствами». Натешился и расстался, как с надоевшей игрушкой, скорее всего, по той причине, что у скромницы полностью отсутствовал любовный опыт…

Гай Кальпурний, узнав, что Корнелия «свободна», воспринял это за возможность воссоединиться вновь с бывшей невестой. Но Калигула не позволил любящей паре вкусить хотя бы долю своего счастья – по лживому доносу их судили «за прелюбодеяние и покушение на честь императора». Отправив безвинных людей в ссылку на разные острова, Калигула запретил видеться им и вести переписку. Как говорится, ни себе, ни людям!

 * * *

Следующей страстью императора оказалась Лоллия Павлина, молодая жена Меммия Регула, наместника провинции Греции и Македонии. Все годы замужества Лоллия находилась рядом с супругом, который появлялся в Риме только по служебной надобности, то есть редко.

Совершенно случайно один старый вельможа, упоминая красивых женщин при дворе, рассказал Калигуле, что её бабушка слыла необыкновенной красавицей. Этого императору показалось достаточным, чтобы лично удостовериться в красоте внучки той прелестницы.

Указом Калигулы наместника срочно отозвали в Рим – якобы за новым назначением, где передали приглашение императора: «Быть на обеде, обязательно с супругой».

При виде Лоллии – она действительно оказалась красавицей – Калигула потерял рассудок. В императоре вспыхнула животная страсть. Не желая откладывать надолго проявление чувств, он призрачно намекнул во время обеда:

– Регул, твой император лишён счастья, какое досталось тебе совершенно случайно. Я заболеваю от одной только мысли, что у меня нет такой Лоллии! Неужели ты не пожелаешь мне здоровья, Регул?

Муж долго не догадывался, чего хочет император, даже когда Калигула предложил его жене «показать дворец», а Регулу велел «прогуляться в саду».

Регул гулял в одиночестве до позднего вечера и вернулся домой без супруги. Не дождался любимой жены и на следующий день. Надежда всё же не оставляла обманутого мужа, пока ему не сообщили, что «император, имея намерение жениться на Лоллии, указом развел Регула с ней». Когда Регул принял это, как неизбежный поворот в их судьбе, Калигула обязал его присутствовать на свадьбе – «чтобы было кому передать невесту жениху».

Лоллия Павлина неожиданно для всех и для себя стала новой супругой Калигулы, императрицей. Вначале она была довольна столь непредвиденным поворотом в её жизни. Мечтала забеременеть и родить наследника престола. Но безмятежное «счастье» женщины оказалось коротким – Лоллия вдруг наскучила Калигуле. Её прелести не возбуждали «молодожёна», поскольку только новизна сотрясала его извращённое воображение! Ему требовались новые и всё более острые ощущения, которые Лоллия в нём явно уже не вызывала.

Калигула дал ей развод и выпроводил из дворца, оставив содержание для обеспеченного существования. Но запретил выходить замуж и сближаться с каким бы то ни мужчиной!

Калигула отчаянно продолжал искать женщину, любвеобильную и достойную его положения. Но, главное, ту, которая способна родить наследника. Однажды вступил в открытую связь с Милонией Цезонией, замужней матроной, старше себя на десять лет. Она не отличалась красотой или просто женской привлекательностью, но родила мужу троих детей. Калигула признался сестре Агриппине, с которой иногда вёл доверительные разговоры, что Милония, «уж точно родит ему сына». Убеждённый в собственном выборе, император принудил её мужа развестись и женился сам «законным» пятым браком. К удивлению придворного окружения, после громкой свадьбы с тысячной толпой гостей и обильными столами императора словно подменили: он сильно привязался к супруге, на людях проявлял нежность и терпеливо ожидал её беременности.

Родилась девочка, которую император назвал Юлией Друзиллой – в честь умершей родной сестры. Помимо того, он затребовал от Сената специального указа «о признании божественности малышки Юлии», затем возвел в её честь храм со скульптурной композицией: девочка сидела на коленях у богини мудрости и искусства Минервы.

Глава двенадцатая

Суровые времена

Когда Луций Сенека – благодаря ходатайству влиятельной тётушки, а также собственному усердию в делах и ораторскому искусству – получил должность квестора, отец сказал:

– Одобряю стремление к высокому положению в Отечестве. Но помни, что молнии ударяют в вершины гор, а буря чаще с корнем вырывает дерево-великан, чем тех, кто ниже ростом. Отсюда вывод – бойся высовываться!

Затем отец скончался, оставив сыновьям их части в семейном имуществе. Благодаря этому Луций смог вернуться к заброшенным в юности философским рукописям «О природе камней», «О природе рыб», «О землетрясении». Но государственную службу не оставлял.

Сенека принимал участие в заседаниях суда как государственный обвинитель или на стороне защиты – как адвокат, а праздная публика, присутствовавшая на судебных процессах ради любопытства, с удовольствием внимала речам уже ставшего известным судебного оратора, отмечая его глубокомыслие и остроумие. Он производил на судей впечатление умного и честного человека, что нередко способствовало вынесению справедливого решения по делам обвиняемых.

В начале