Наконец облегчённый вздох известил всех, что поиски увенчались успехом.

На ладони Ингунн матово поблескивал массивный золотой перстень.

— Возьми его, внучок! Это прощальный подарок мне от молодого Буривоя при расставании, знак княжьей власти. Покажи перстень нынешнему старому князю, и он поверит, что ты его внук.

— Зачем так поступаешь, мать? Почему отдаёшь перстень Рославу? Ведь я — сын князя Буривоя! — Кужел встал напротив Ингунн.

— И что с того? Неужто хочешь занять место князя Гостомысла, законного сына князя Буривоя? Не смей даже думать об этом, иначе головы тебе не сносить! Не ровня мы ему!

— А Рослав?

— Какой же ты у меня глупый, сын! Так ничего и не понял! — старуха криво усмехнулась. — Князь Буривой чуток младше меня и, сказывают, сильно болен, а потому долго не протянет. Родной брат его князь Корлин сгинул давно в морях чужих и детей после себя не оставил… Князь Гостомысл тоже уже стар да в битвах изранен. Все сыны его полегли в сражениях, остались только дочери. И ни у одной нет детей мужского пола. Знаешь ли ты, что Кагель — сводный брат князя Буривоя и его наместник на реке Вине — тоже в летах больших. Сын и внук у него есть в Новогороде, ведомо мне о том, но прав на стол княжий они не имеют! Нет-нет! Не течёт в жилах их кровь князя Волемира и князя Буривоя! А потому нету прямых наследников! Так чего доброго и род княжий оборвётся! — голос её набрал силу и зазвучал громко и торжественно. — А вот твой сын и мой внук Рослав этот род продолжить может! Надобно только ему перед очами своего деда князя Буривоя встать да перстень тому предъявить!

— Как сделать-то это, мать? Ведь князь с дружиной на Вину уплыл! — Кужел озадаченно почесал затылок.

— Хоть и староста ты в посёлке, главный человек, но ничегошеньки не знаешь! — старуха зашлась в мучительном кашле. — В Новогород поутру гонец прибыл от посадника Кагеля. Рассказал он, что нагрянули на Вину разбойники-викинги. Много, ох как много их под стены Холма пожаловало на драккарах своих быстрых. Страшное поражение потерпели там князь Буривой и брат его Кагель. Сам князь с остатками дружины на лодьях сбежал вниз по Вине на острова Поднебесные, дабы за толстыми каменными стенами старой крепости отсидеться. А посадник помощи у князя Гостомысла попросил. Он знает, что в своём Холме долго не продержится.

— И что же теперь будет?

— Князь Гостомысл клич кинул, дружины свои и люд воинский собирает, лодьи к походу готовит. На все сборы два дня дал. Вот потому поезжай-ка ты немедля к родичу своему Родогору, расскажи ему всё, что от меня узнал. Человек он неглупый, враз всё поймет да помощь посильную окажет.

— Какую помощь? Неужто наш родич поперёк князя пойдёт?

— Не о том ты думаешь, Кужел! — поморщилась Ингунн, принимая от внука чашу с вином и дрожащей рукой поднося её ко рту. — Две лодьи с воинами должен Родогор от своего племени князю для войны снарядить. И сам ими командовать. С ним вместе вы с Рославом в поход отправитесь, а там, глядишь, случай удобный подвернётся князю Буривою на глаза попасть.

Холодный и пронзительный взгляд старухи неожиданно потеплел. Яркие синие глаза с любовью и нежностью остановились на лице Кужела.

— Вот и всё, сын мой! Прости, что не смогла вырастить из тебя великого воина. Но я всего лишь слабая и беззащитная женщина. А твой отец, твой настоящий отец, никогда не знал, что ты есть на свете… Больше в этом мире меня ничто не держит! С похоронами не затягивай, управься до отплытия! Впереди у вас много своих дел. Откладывать их нельзя. Плакать над моей могилой не нужно, слёз не выношу! — тихий звук её голоса перешёл в свистящий шепот. — А ты, Рослав, стань настоящим князем! Сделай это для меня! Верю, что сможешь.

Тело Ингунн дёрнулось, слегка наклонилось вбок и медленно сползло вдоль стены, вытягиваясь на топчане.

Глиняная чаша с вином выпала из старческой руки, и рубиновая жидкость, похожая на кровь, растеклась по утоптанному земляному полу.

Глава 3

Солнце медленно вставало над лесным массивом, прогревая успевшую остыть за ночь землю.

Захлопали входные двери, послышались людские голоса, потянуло дымком с запахами пищи. Посёлок пробуждался ото сна.

Призывный и размеренный звук металлического била, знакомый каждому жителю, разнёсся по всей округе, созывая на загодя объявленный обряд погребения.

Всё пришло в движение.

Он не любил и сторонился таких обрядов. Нет, страха перед покойниками Рослав не испытывал, только постоянно ловил себя на том, что где-то внутри появлялось неприятное чувство беспокойства и раздражения, подавить которое в себе молодой человек никак не мог. Да и сами обряды вызывали у него отторжение и злость.

Вот и теперь он, стоя в людской толпе на окраине посёлка на отведённой для сожжения и захоронения мёртвых большой поляне, внимательно наблюдал за собравшимися жителями и действиями женщин — распорядительниц похорон. Сердце его сжималась от горького чувства пришедшей беды, предотвратить которую было невозможно.

В последний путь провожали не просто женщину, а первую возлюбленную князя Буривоя, мать его сына, бессменную правительницу посёлка.

Пожалуй, бабка была единственным человеком, к кому Рослав с самого раннего детства мог обратиться за советом, поговорить по душам, узнать что-то новое для себя. Жёсткая, а порой очень грубая в общении со всеми окружающими её людьми, она только к своему внуку проявляла чувство любви и заботы, щедро делилась с ним своими знаниями и огромным жизненным опытом. И всякий раз, заканчивая разговор, она повторяла:

— Скоро я переселюсь в мир Нави. Туда, где собираются души плохих людей. А вместо меня в мир Яви придёт новая жизнь. Её путь к свету будет пролегать через мрак и смерть. Мою смерть.

— Нет-нет! — обычно перечил бабке Рослав. — Ты попадёшь в светлый и прекрасный Ирий. Там всегда тепло, ярко светит солнце, цветами благоухают сады, вдоволь еды и питья. И все люди вокруг хорошие и добрые.

На что бабка неизменно с хохотом отвечала:

— Мою душу у врат Нави поджидают объятья бога Велеса — владыки мёртвых. Он уже давно приготовил для меня огненное чистилище!

Так она ему говорила.

И вот бабка умерла.

Всего в нескольких саженях от него в небольшой лодке, установленной на невысокую краду — погребальный костёр, сложенный в виде сруба из сухих брёвен, лежало тело Ингунн. Её