Чему тут радоваться? Что сам жив остался? Что шестьдесят лет исполнилось, а впереди неизвестно что? Как спокойно относиться к тому, что в этой стране даже… нигде не продают виски?

– Господин офицер спрашивает, не желаете ли глоток коньяка? – прокричал вдруг переводчик.

Это было весьма кстати. Сделал большой глоток, подержал фляжку в руках, ещё отпил, только тогда с сожалением вернул. Снова повернулся к круглому окошечку. Снова вспомнил свою сгоревшую английскую квартиру и родовой дом в Инверчепеле. Странно как, из Эдинбурга до Лондона он летел обычно час-полтора, а здесь уже два часа прошло, и ещё столько же осталось, хотя по карте смотрел – казалось, что Москва совсем недалеко от Куйбышева.

А что это там такое интересное? На огромном ослепительно-белом поле стояли вплотную друг к другу десятки железнодорожных составов. Вдали какой-то небольшой городок, а за ним ещё одна похожая стоянка, чуть поменьше. Что это?

Переводчик долго слушал пояснения. Потом повернулся к Керру.

– Это поезда, которые ждут, когда на главной железнодорожной линии появится хоть какое-то окошко. На запад беспрестанно идут воинские эшелоны, на восток – поезда с ранеными и демонтированные заводы с оккупированных немцами территорий. А здесь застряли люди, в основном эвакуированные. Как только появится возможность, их отправят…

«Вот так у них, – подумал Арчибальд. – Всё для фронта, всё для победы».

Когда подлетали, он увидел в окно, что лётчики «дугласа» выпустили несколько разноцветных ракет, наверное, подавая сигнал, что это свои. А через несколько минут к их самолёту пристроились два истребителя, они сопровождали борт до самой земли. На аэродроме их тоже встречали.

В машине Керру объяснили, что сейчас в Кремле верительные грамоты он будет вручать Михаилу Ивановичу Калинину, председателю Президиума Верховного Совета СССР.

– Мы его называем ласково «всесоюзным старостой», – улыбаясь, сказал сопровождающий.

Они ехали по широким светлым улицам. Москва совсем не походила на прифронтовой город. Разве что золотые купола многочисленных церквей были закрашены да на многих красивых зданиях висели маскировочные сетки. Ближе к центру чаще встречались противотанковые ежи и позиции зенитчиков, обложенные мешками с песком. Город спокойно работал, общественный транспорт ходил, даже такси попадались навстречу.

Въехали в Кремль.

– Это Боровицкие ворота, – снова пояснил сопровождающий. – Через Спасскую башню въезжают только цари.

В Большом кремлевском дворце Керру отвели комнату, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

– Господин посол, распорядок вашего пребывания в Москве расписан по минутам. Не более трёх минут на приветственную речь при вручении верительной грамоты, пять минут на беседу с официальным главой государства, потом встреча с товарищем Сталиным. У вас всего двадцать часов, в пять утра вы должны быть на аэродроме.

Керр снова почувствовал себя представителем какой-то третьесортной страны. И потому на церемонию вручения верительной грамоты решил надеть к чёрному пиджаку и чёрному жилету светлые полосатые брюки. «Пусть я сделаюсь ещё выше, хотя бы визуально, пусть смотрят на меня снизу вверх».

В сопровождении четырёх офицеров в парадной форме Керр с переводчиком вошли в Екатерининский зал. С другой стороны зала появилась целая группа гражданских лиц. Арчибальд, шагая по блестящему наборному паркету, боковым зрением успевал отмечать оригинальные пилястры с зелёными вставками и своды потолка. Но смотрел он прямо на седоватого человека в очках и с белой узкой бородкой. Тот шёл впереди группы и приветливо, по-доброму улыбался. Остановились ровно посреди зала, на небольшом расстоянии друг от друга.

Ему потребовалось меньше двух минут, чтобы поприветствовать «всесоюзного старосту» и вручить ему верительную грамоту. Так же кратко и негромко, спокойным и чуть глуховатым голосом ответил послу и Калинин. Затем он представил поименно всех своих спутников (Керр запомнил только Деканозова, остальные были не из наркомата иностранных дел, и он решил, что интереса они не представляют, так как вряд ли он их ещё увидит). Пригласили фотографов, сделали несколько коллективных снимков. Потом Калинин неожиданно взял его под руку и предложил пройти в свой кабинет. Следом шли только замнаркома Деканозов и переводчики.

Официальная беседа со «старостой» оказалась совсем не официальной и на удивление доверительной. Михаил Калинин налил коньяку в три пузатые рюмки и предложил выпить за товарища Сталина. Отказа не последовало. Затем выпили за победу над фашизмом. Потом – за успешную работу на новом месте.

Добрый человек с козлиной бородкой поинтересовался, нет ли у посла каких-либо бытовых просьб. Керр не счёл возможным перегружать главу советской власти такими мелочами. На том и попрощались, пожав руки.

Весь оставшийся день прошёл в нетерпеливом ожидании встречи со Сталиным. Ему приносили обед, потом ужин, провели экскурсией по залам дворца, показали старый английский фильм. Вызова всё не было. Лишь за полночь сообщили:

– Вас приглашает товарищ Сталин.

Шли через площадь. Нигде ни огонька. Изредка по небу пробегал луч прожектора. Через каждые сто метров – патрули. У скромного подъезда охрана, подсвечивая синими фонариками, проверила у всех документы. Вошли. Направо и налево – длинные коридоры с ковровой дорожкой. И тишина.

Подошёл кто-то в полувоенной форме. Негромко попросил подождать. И вдруг по всему городу завыли сирены. Керра с переводчиком тут же повели по коридору, объясняя на ходу, что это воздушный налёт, и встреча состоится внизу, в бомбоубежище.

Шли недолго, по лестницам вниз, но запомнить все повороты не было никакой возможности.

Массивные деревянные двери. Секретарь приёмной принял верхнюю одежду. Просят снова подождать. Затем приглашают. К самому главному человеку самой большой страны на Земле.

«Первым сюрпризом для меня была его форма и размер, – написал потом Арчибальд Керр в своём дневнике. – Я ожидал чего-то большого и крепкого. Но я увидел в конце длинной комнаты маленького, согнутого, серого человека с большой головой и огромными белыми руками. Когда он пожимал мне руку, он почти украдкой посмотрел на моё плечо, а не на моё лицо…»

Глава 4

Противостояние двух старых разбойников

Сталин быстрым взглядом окинул нового посла и мягким жестом пригласил его к отдельно стоящему столику. Керр сел, утонув в огромном кресле, обтянутом тёмно-коричневой кожей. Главный человек остался стоять, и Арчибальд понял, что его уловка с полосатыми брюками разгадана мгновенно: теперь ему приходилось снизу вверх смотреть на хозяина кабинета.

– Я счастлив увидеться с вами, господин Сталин, – заторопился Керр. – В течение ряда лет много читал и много слышал о вас и всегда питал надежду, что смогу познакомиться с одним из великих деятелей нашего времени.

Сталин едва заметно улыбнулся и сказал:

– Боюсь, что вы преувеличиваете значение моей личности. Хотел