Нам предстояла поездка в Северную Осетию. Многие руководители стали предлагать свои машины, но Кобулов решительно заявил, что всю эту сложную командировку будет ездить только на «Бьюике» и только с Вано. Признаться, сам я не был готов к продолжительной поездке, не взял из дома ни полотенца, ни носового платка, не говоря уже о запасном комплекте белья, бритвы, прочих мелочах. Привык к строгой дисциплине и, когда последовало указание Василия Михайловича поступить в распоряжение уполномоченного ГКО, посчитал это за честь для себя, готов был смириться с любыми сложностями и проблемами, ведь шла война…

Уже без Панкова отправились в Орджоникидзе. Дорога на этом участке асфальтирована, что позволило держать приличную скорость – до ста километров в час. Во всяком случае, за всю поездку нас никто не обогнал, что очень нравилось моему могущественному пассажиру. Ещё он приказал, чтобы на весь срок командировки мы оба – водитель и телохранитель – должны ночевать в его номере, обедать за одним столом. И сам тоже не изменял нашему «Бьюику».

– Ну и как вас встретили в Орджоникидзе?

– Встретили ещё в Беслане на четырёх автомобилях: начальник республиканского НКВД и его ближайшие помощники. В этот раз шеф и меня позвал, чтобы я тоже был в курсе проблем. Первым секретарём в Осетии работал Н. Мазин, вместе с Богданом Захарьевичем они и провели совещание.

– Иван Никифорович, а Кобулов говорил с сильным грузинским акцентом?

– Акцент чувствовался, но владел русским он прекрасно. Каждое слово произносил чётко, совершенно не ругался, речь была поставлена хорошо, понятно, значительно. Когда поступали вопросы из зала, отвечал сразу, не заглядывая в бумаги. А то и сам задавал вопросы. Кстати, совещание было настолько содержательным, что у меня сложилось впечатление, будто обговорены и улажены все поставленные вопросы.

Ближе к вечеру организовали ужин. Стол накрыли человек на двадцать, но пришлось местным товарищам потесниться ещё на два места. Кобулов меня вообще посадил справа от себя и представил не только водителем, но и вторым телохранителем.

Утром, позавтракав, отправились в сторону Грозного. Осетинские машины проводили нас до границы с Чечено-Ингушетией, а одна ехала за нами до самого Грозного. И там всё началось с доклада руководителя НКВД, и потом уже нас принял первый секретарь В.А. Иванов. Совещание затянулось до позднего вечера. Машину за это время помыли и заправили. Кстати, в бензобак заливали авиационный бензин. Всё в этот раз повторилось, как в предыдущих городах. После совещания – плотный ужин, утром – отъезд в Махачкалу. Дороги в тех местах были неплохие, где не было асфальта, его заменял приличный грейдер.

В Махачкале задержались на два дня. Местное руководство уговорило искупаться в море, испробовать шашлыки на природе. Нас доставили на правительственную дачу – там и охрана своя, и пляж закрытый. Народа собралось не так много: человек двадцать. Все разделись и кинулись плавать – жара в те дни стояла невыносимая.

Я остался в машине: ведь шёл уже шестой день командировки, а у меня не было сменного белья. Вдруг подходит Богдан Захарьевич и спрашивает, почему не купаюсь вместе со всеми. Честно ответил, назвав истинную причину. Тогда он подозвал начальника Дагестанского НКВД и распорядился всё организовать. Бельё привезли быстро, даже носки и носовые платки, приличную куртку. Уже переодевшись, искупался в тёплой морской воде Каспия.

Стол накрыли роскошный, до этого мне не доводилось участвовать в таких застольях, да и столько осетрины, чёрной икры не видел. Пили коньяк местных заводов – из Кизляра и Дербента. На правах хозяина стол вёл первый секретарь обкома партии Н.И. Линкун, хотя настоящим хозяином и знатоком застолья был, конечно, наш патрон. Местные товарищи ловили каждое его слово и сразу старались исполнять. Так, например, до этого дня в городе не применялась ночная светомаскировка, и, что идёт война, не чувствовалось. Уже после приказания Кобулова ночью отключили свет. Два дня пролетели быстро, в дорогу нам предложили икру, но мы не взяли ничего: ведь дальше был Азербайджан, а там есть всё.

Тут вот что ещё нужно упомянуть: ответственным за организацию питания был Магомед Саидович Саидов, начальник управления консервными заводами Нагорного Дагестана, знакомством и многолетней дружбой с которым я горжусь. Он организовал всё по высшему разряду, чем заслужил похвалу и благодарность не только своего партийного руководства, но и Богдана Захарьевича. С собой он взял шестилетнего сына, и тот всё время находился рядом. В 1955 году, уже после моего возвращения с «Маяка», мы встретились с Магомедом Саидовичем в Кисловодске, узнали друг друга. Обычное знакомство переросло в многолетнюю дружбу, часто ездили в гости – то я с семьёй в Дагестан, то он со своими на Кавминводы. Старший его сын, которого я видел шестилетним малышом, стал впоследствии министром транспорта Дагестана, депутатом Народного собрания республики всех созывов, и его все почтительно называют по имени-отчеству – Магома Магомедович, хотя и он уже пенсионного возраста…

На третий день выехали в сопровождении двух автомобилей в сторону Баку. Жара не спала, и нам раза три пришлось останавливаться, чтобы попить холодной воды из колодцев. Прямо на границе министр НКВД республики доложил обстановку и до самой столицы ехал с нами в автомобиле, вводя московского начальника в курс дела. Совещание в республиканском ЦК проходило два дня, проводил его первый секретарь ЦК М.А. Багиров. Бакинцы знали, что немецкие войска будут прорываться в их сторону, а значит, нужно всё предусмотреть и оказать достойное сопротивление фашистам. Были поставлены серьёзные задачи всем родам войск, командованию Каспийского флота, руководителям министерств и ведомств республики.

Как и в Махачкале, до нашего приезда, и тут не применялась ночная светомаскировка. Бурная жизнь огромного города на первый взгляд не позволяла думать, что где-то рядом гремит война. Правда, улыбающихся, радующихся людей не попадалось – над всеми витал страх и ужас войны, начавшейся два месяца назад. Нас разместили на правительственной даче, там кормили, стирали-гладили. Стало ясно, что пребывание в Азербайджане затягивается. По всей видимости, перед уполномоченным Государственного Комитета Обороны Ставка поставила какую-то другую, более важную задачу, от решения которой многое зависело. И если после совещаний во всех предыдущих городах мы обсуждали некоторые возникавшие там вопросы, то здесь было полное молчание, какая-то озабоченность.

Через пару дней кое-что прояснилось. Нам с Алексеем Павловичем (телохранителем) выдали новую форму